Поливальщик

Старики оказались правы: добром это не кончилось.

Шел как-то Жаманкул вдоль головного арыка к роднику. Шел степенно, важно. зорко оглядываясь вокруг хозяйским оком. Брови его были нахмурены, зрачки в глубоких глазницах поблескивали сурово.

Вообще в ауле и раньше поговаривали, будто взгляд Жаманкула обладает недоброй магической силой. Первым распустил этот слух его же сосед – черный, круглый, как колобок, старичок. У него однажды пал теленок, и это несчастье колобок-старичок упорно приписывал глазу Жаманкула. Люди почему-то охотно поверили россказням старика. С тех пор при виде Жаманкула бабы прикрывали своих малюток подолом платья или поспешно вымазывали им лица сажей, оберегая их таким испытанным способом от дурного глаза.

Так вот шел не торопясь Жаманкул в тот злосчастный день вдоль арыка и вдруг увидел, как кто-то отвел почти у самого устья родника канаву и втихомолку поливал свой сад. Жаманкул вначале глазам своим не поверил. Он даже застыл, как вкопанный, от удивления. «Так это ведь грабеж посреди белого дня! – сказал он, опомнившись, вслух. – Я тебя, стервеца, кто б ты ни был, выведу на чистую воду!»

Жаманкул круто свернул, пошел вдоль канавки и вскоре убедился, что поливал свой участок вне очереди молодой тракторист Муртташ. Поливальщик ринулся было с кетменем в руке к его дому, но тут же одумался. Благоразумнее, пожалуй, было вызвать строптивца к себе и отчитать так, чтобы он отныне вообще забыл дорогу к роднику. Да и не к лицу ему, почтенному Жаманкулу, ходить в дом к какому-то мальчишке и затевать с ним на утеху аульчан перебранку.

Жаманкул подозвал мальчонку, игравшего возле сарая, и велел ему немедля позвать Муртташа.

– Скажи, что сам Жаманкул требует его к себе!

В грозной позе, опираясь о кетмень, ждал поливальщик возле головного арыка. Ждать пришлось долго. Муртташ был недомерок, щуплый, невзрачный. Он плелся навстречу, будто считал в уме каждый шаг. Глядя на его походку, можно было подумать, что виноватым был не он, а сам поливальщик. Это вывело Жаманкула из себя. Забыв про степенность, он бросился ему навстречу с криком:

– Эй, ты, недомерок! Кто тебе дал право самовольно брать воду? Кто, я спрашиваю!

Коротышка Муртташ оказался, однако, не из робкого десятка. Визгливым бабьим голосом обрушился на Жаманкула.

– : Чего орешь? Родник тебе от отца, что ли, в наследство достался? Или я, по-твоему, от мачехи родился? Или я приблудный какой-нибудь? Если у меня сад горит, у тебя, что ли, божью воду вымаливать? Хочу поливать – поливаю! И тебя не спрошу. Вот!Н

От слов таких Жаманкул и вовсе рассвирепел.

– А-а... ты еще лаешься, щенок плюгавый?! Ну, тогда я тебе покажу, что значит водой без спросу пользоваться. Я тебе, сморчку, мигом башку сверну и скулу сворочу!

Он набросился на неказистого тракториста, совершенно уверенный, что легко придавит его своей тущей, но не тут-то было. Не успел Жаманкул и глазом моргнуть, как растянулся на земле... да не просто на земле, а еще и под коротышкой Муртташем. От обиды и позора Жаманкул завопил дурным голосом на весь аул. В одно мгновение сбежался народ, разнял драчунов. «Пустите меня... пустите! – -хрипел Жаманкул. – Я придавлю эту козявку!»

Двое джигитов привели Жаманкула домой. Но и дома он долго не мог успокоиться.

– Не-ет... Я это так не оставлю. Я ему покажу. Я найду на него управу. Ох, как я теперь схлестнусь с коротышкой Муртташем! Да провалиться мне, если я его не упеку за решетку!

Успокоившись, Жаманкул придирчиво обследовал себя. Та-ак, ворот рубахи изорван. Э-э... и на лице две царапины. Вон как... даже кровь выступила. Да и руку недавно невзначай порезал серпом. Пожалуй, есть все основания показаться милиции, составить акт.

Весть о том, что Муртташ избил грозного поливальщика, облетела аул еще до наступления сумерек. Малышня носилась по улицам и домам и как нечто небывалое передавала, всем ошеломляющую новость: «Слышали, Муртташ поколотил поливальщика!» Иным и этого казалось мало. «Какой там поколотил! – шептались по углам. – Чуть-чуть не убил. Да, да! Еле отняли». И до глубокой ночи кружились любопытные мальчишки вокруг дома Жаманкула, заглядывали в окна, в двери, свистели и улюлюкали.

Ночью, лежа в постели, Жаманкул долго размышлял о случившемся И тщательно продумал план отместки. «Ну, хорошо, – думал он про себя. – Съезжу в район, зайду в милицию. Выложу все, как было. А ведь в милиции тоже не дураки сидят. Вдруг возьмут и спросят: «Кто первым начал скандал?» Что я им тогда отвечу? Вот тут-то я и окажусь в дураках. Надо мною же и посмеются. Выходит, никакой выгоды нет. А, расходы наверняка заметные. Дорога в один конец – рубль двадцать пять. Дорога назад – еще рубль двадцать пять. А разве два пятьдесят не деньги? Да-а... Нескладно получается. Опять же от милиции так просто не отделаешься. Скажут: зайди завтра, загляни послезавтра. Будут водить тебя целый год за нос. А где я возьму два пятьдесят на каждый день? Есть-пить, небось, и в районе надо. Там меня не ждут ни брат ни сват. Значит, поневоле завернешь в столовую. А там по копеечке все карманы вывернутся... Э, не-ет... – решил он, уже засыпая. – Лучше уж никуда не ехать».

Утром, проснувшись, он опять надолго задумался. На душе было муторно. Промолчать после вчерашнего шума и делать вид, будто ничего не случилось, нельзя. Засмеют.. На всю жизнь опозоришься. Выход один – надо ехать. Он нехотя встал, помылся, выцедил чашку квашеного молока. Потом велел жене подать серые выходные брюки с короткими, едва по щиколотки, штанинами и черную сорочку с короткими рукавами. Подумав, решил ехать не в сапогах, а в старых, хорошо разношенных ботинках. Рубаху с разорванным воротником завернул в газету. Денег взял немного, лишь на один день. Дом покинул неохотно, к автобусу шел через силу. Он тщетно старался возбудить в себе вчерашнюю ярость. Ехать не хотелось – хоть убей. Было бы здорово, если бы задержался автобус или – что лучше – вообще бы не прибыл. Только разве так бывает? Когда не надо, он, как нарочно, выныривает из-за угла раньше времени. Вот он стоит, глаза мозолит, словно специально его, Жаманкула, дожидается. Поливальщик гневно глянул на шофера и невольно поплелся к кассе. Он уже протянул было деньги в окошко кассы, как неожиданно вырос подле него старик Мьгрзабек. Тут же подошли и те двое, что вчера провожали Жаманкула до дому.