VII

На летучих собраниях комсомольцев и даже на партийных собраниях произносились имена Никандра Флорентьева и Вадима. Трактористы, возвращаясь со смены, говорили: «Никандр поставил свечку!» И это означало, что Никандр и Вадим снова дали превосходную выработку.

И Никандр и Вадим приходили с поля, наспех помывшись под душем в вагончике, валились на постель замертво. И только учетчица Ирина могла разбудить их: девушка клала свою руку на сердце Никандра, и тот просыпался. Этой тайны никто не знал, даже Вадим, которого стаскивали с койки запросто... И опять они шли в степь к трактору.

Трудно было пересчитать эти дни, потому что они слились с ночами и над ними постоянно клубилось одинаково злое небо. Только один раз - в тот удивительный день первой борозды - было солнце, а потом дождь и ветер валили безостановочно, как из прорвы. Когда зажигались из тракторах огни, степь напоминала море, по которому блуждают какие - то светящиеся точки. И в это время на спинах у прицепщиков намерзал лед, трактористы обмораживали руки.

Напарник Никандра танцор Ноздря сбежал.

У Ноздри оказались последователи, и пришлось несколько тракторов перевести на одну смену, но с двумя прицепщиками. Это произошло как - то незаметно, будто давно ожидалось и было обычным. Только более молчаливыми стали трактористы и умолкли песни девушек. Обледеневшие, окутанные белесой мглой вагончики, недавно напоминавшие музыкальные ящики, стояли в степи безмолвно, и лишь искры огня, вылетавшие из труб, выдавали в них жизнь.

А тем временем агатовые поля ширились и смыкались, разливаясь по степи, как холодный металл. Она были черны, будто вороново крыло, и не виднелось на них ни одной живой былинки, словно то была не земля, а мертвая лавина. Ходил по ним директор совхоза Емельяненко в сопровождении агрономов и говорил:

- Это битва, и надо выдержать: не сеять пока, пахать и пахать!

В кабине у Флорентьева директор сидел нахохлившись в своем плаще, молчал.

- Знаете, как это все называется? - наконец спросил он, кивком головы указывая вперед, на агатовое безбрежье.

Флорентьев молча пожал плечами.

- На собрании вы назвали это ходом резервов, а еще это и подвигом называется! - выкрикнул директор. - Колхозы идут, обгоняя план по целинам в три и четыре десятых раза, мы идем, обгоняя план о четыре и семь десятых раза. Ежедневно! Вы поняли?

Он хрипло смеялся, кашляя простуженно, и все выкрикивал: - Пахать, пахать!...

В обеденное время второй прицепщик Флорентьева не пришел к плугам: оказалось, что и он сбежал еще на заре.

Повариха Поля накладывала Вадиму две порции и говорила:

- Чтоб съел и не пикнул у меня! За двоих теперь выжимай; никто тебе мешать не будет: трусы очистили место.

- Вперед! - И Вадим добросовестно навалился на вторую порцию, не замечая, как помрачнел его тракторист.

Бегству Ноздри Флорентьев втайне радовался: то был человек, решительно ее подходящий для серьезного дела. Но исчезновение прицепщика обескуражило Флорентьева. Мог ли справиться теперь Вадим? Тракторист посматривал на сына поэта, не скрывая тревоги. Когда повариха уехала со своими термосами, Флорентьев открыл кабину я приказал:

- Вадик, в кабину! Спать. В графике будет окно в два часа.

Тот возмутился:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.