Почему так получается

«Поддержать инициативу Злобина по комплектованию комбайновых агрегатов из числа комсомольцев и молодежи, работающих на промышленных предприятиях городов, для работы на уборке урожая в колхозах и совхозах края - не менее 100 комбайновых агрегатов».

Решение правильное. На одном только тракторном заводе ежемесячно уходят в отпуск сотни рабочих. Многие из них охотно проведут это время в поле.

Меня тревожит другое: судьба и характер Злобина. Иван - хороший работник, честный, но у него на первом месте «я». По каждому поводу он «якает»:

- Я собрал восемнадцать тракторов из недефицита и отдал их в МТС.

- Я отремонтировал комбайн.

- Я посадил комсомольский сад у клуба.

То, что человек один может посадить небольшой сад, вполне вероятно, но собрать одному трактор невозможно. Об этом я прямо сказал Ивану в присутствии Димы Меркурьева, секретаря заводского комитета комсомола. Дима рассмеялся:

- Да не верьте вы ему! Его это ячество губит. Комсомольцы всего завода собирали тракторы и сажали сады, а он руководил. Вот он и упирает на «я». Не так, что ли, Ваня?

Тот добродушно ухмыльнулся:

- Знаю, что плохо, да ничего поделать не могу с собой. Бьюсь, изживаю этот пережиток...

На этом можно было бы поставить точку - дескать, человек сам сознает свой недостаток, и» эта болезнь у него скоро пройдет.

Однако мне кажется, что здесь дело серьезнее, и многое в судьбе Злобина напоминает историю Федяниной.

Самое главное и самое неправильное: и Валентина и Иван поставлены в исключительные условия, почти идеальные. А именно, бригада Федяниной получала в неограниченном количестве запчасти прямо с завода, тогда как другие бригады зачастую простаивали из - за их недостатка. Валя рассказала мне случай, когда ей привезли около полусотни форсунок для трактора «ДТ - 54», и она раздала их другим бригадам. Федяниной стоило позвонить в комитет комсомола, как нужная деталь немедленно доставлялась шефами. Так и с Иваном: если на складе сельхозснаба нет нужных ему запчастей для комбайна, он звонит в Барнаул, в крайсельхозуправление, и ему выделяют запчасти. Но это только ему, а другим? Другим, конечно, такие условия не созданы, на их пути встают большие трудности.

И еще одно. Когда я бывал у комбайна Злобина во дворе АТЗ, то заметил, что члены его бригады занимаются ремонтом агрегата в разное время. Оказывается, они работают в цехах и приходят сюда только после смены или до нее. В отпуск они пойдут, когда будет готов комбайн и начнется косовица. А Иван? Иван Злобин и здесь на особом положении: свой законный отпуск он использует на ремонте, а с началом уборки берет отпуск на два месяца без сохранения содержания.

Я спрашиваю:

- Иван, как ты думаешь, правильно это, на два месяца оставлять завод, когда здесь и так людей не хватает?

- Крайком комсомола решил поддержать инициативу мою, значит, нужно. Они знали, что делали, - недовольно отвечает он. - А на заводе два моих заявления - в парткоме и у директора - лежат, давно прошусь в село, в МТС. Я хоть душу на уборочной отвожу. Не пустят на два месяца за свой счет - сам уйду, пусть делают, что хотят!

Он произнес последние слова так решительно и убежденно, что я поверил: он может поступить так. Но я не верю, что Иван не в силах добиться разрешения перейти в МТС: он человек энергичный, настойчивый. Дело тут, на мой взгляд, в другом: на заводе Злобин работой не перегружен, а зарабатывает хорошо, пользуется почетом, имеет уютную квартиру в центре. К тому же имеет возможность два - три месяца в году проводить в поле, на пахоте, севе и уборке, зарабатывая тоже немалые деньги.

Имеют ли такие возможности другие, хотя бы «го товарищи по бригаде? Нет. Злобин поставлен в исключительные условия, и это способствует тому, что «я» заслоняет от него все остальное.

Привилегированное положение, созданное ему на заводе, способствует отрыву его от коллектива, от общезаводских интересов. «Дадут ли всей бригаде двухмесячный отпуск за свой счет?» - спросил я Ивана. «Нет, что вы! - воскликнул он. - Конечно, всем не дадут!» И в этом «всем» прозвучало нескрываемое: «Но я - то не все, а Злобин!»