- Вот как святые отцы жили! Им кулаки везли все, а мы на восьмушке...

Продукты тут же погрузили на подводы. Здесь уже командовал наш энергичный комиссар Егор Иванович, давал адреса:

- Это в приют! Это в больницу!...

На землю спустились сумерки. В монастыре на всякий случай поместили вооруженный отряд, нас расставили патрульными. Я стоял около опустевшего склада и, хотя немного побаивался, страшно гордился тем, что защищаю сегодня революцию, держу в руках винтовку.

«Ребята, в искусство!»

Куда девать кипучую энергию юности? И, точно грибы, вырастали в городе разные молодежные студии, самодеятельные художественные коллективы. Я записался в центральную городскую драматическую студию.

Не могу без волнения вспоминать это время, прекрасное, как ясное весеннее утро. У народа, взявшего власть в свои руки, не было еще своей революционной поэзии и драматургии, а чувства били через край, их хотелось выразить, показать. Мы по – своему инсценировали классиков. До сих пор помню сценки из поставленной нами «Железной дороги» Некрасова. Любознательному мальчику пассажир говорит о строителях железнодорожного пути, а за окном движется толпа мертвецов и хором поет - говорит потрясающие слова:

Мы изнывали под гнетом.

под холодом,

Мерзли и мокли, болели цингой...

Все воспринималось так живо, что даже мороз подирал по коже. Зрители невольно поднимались с мест, да так и стояли, пока не падал занавес. Наши режиссеры - отчаянные поклонники левого искусства - умели ярко донести идею до зрителя, вызвать у людей слезы.

Но сцена нам казалась тесной, мы стремились вынести искусство из стен театра на улицы, на площади. И вот все молодежные студии и артисты профессионального театра, все комсомольцы и привлеченные нами две роты бойцов репетируют в заброшенном цирке грандиозную феерию - пантомиму «Октябрь». Наши режиссеры, опьяненные открывшимися возможностями творить, носятся, как ошалелые.

В день представления весь город взбудоражен. С полдня по улицам разъезжают на грузовиках студийцы, одетые в театральные костюмы всех эпох. Трубя в фанфары, они сзывают всех на массовое представление - праздник на театральной площади. И чуть ли не все население высыпает из домов. Что там театральная площадь - затоплены людьми и прилегающие к ней улицы. Грандиозная пантомима развертывается на огромном помосте и на балконе театра. Лучи прожектора освещают представление. На троне сидит царь, охраняемый жандармами. Но вот слышится гул, он нарастает, как гроза. К трону устремляется толпа. Слышатся выстрелы, взрывы. Закачался, рухнул трон. Но на месте царя появилась жестикулирующая фигурка Керенского. И опять гром, гул. Еще большая толпа солдат и рабочих волной хлынула на подмостки. Исчез Керенский. Взвилось гигантское алое полотнище «Октябрь». Горят, плещутся красные флаги, гремят оркестры. Вместе с нами, исполнителями, ликует вся площадь. Артисты, режиссеры, студийцы сливаются со зрителями, начинаются выступления плясунов, певцов, музыкантов. По всей площади разливается радостное празднество. Только такое боевое искусство признавали мы тогда, не мирясь с академическими, спокойными постановками городского профессионального театра.

Городской комитет комсомола был доволен делами группы комсомольцев, посланных на линию искусства. Некоторые из них стали потом профессиональными артистами. Назову хотя бы народного артиста РСФСР мастера художественного слова Сергея Балашова, актрису Капитолину Овсяникову.

Хочется подвигов

А на фронтах шли тяжелые бои. Молодую республику клещами стиснули осатаневшие враги. Деникин подступал к самому сердцу страны - Москве. Партия и Ленин бросили клич:

- Республика в опасности!

Плакаты, расклеенные на облупленных стенах города, тревожили сердце, хватали за душу. Становилось стыдно отсиживаться в канцеляриях, работа в студиях казалась забавой. Я отправился в комитет и заявил:

- Всё! Отправляйте на фронт!

Секретарь не выразил удивления, не стал расспрашивать, сказал:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.