- Хорошо, хорошо! - сказал командир полка и показал на «мессершмитта»: Мне только непонятно, как вы ухитрились в воздухе сделать пересадку... Ковалёв хотел было ответить, но голова у него закружилась, в ушах загудело, и он опустился на руки товарищей.
- Тише! - сказал командир полка. - Капитан Ковалёв нуждается сейчас в абсолютном покое. Завтра он нам всё объяснит.
Командир полка отстегнул планшет лётчика и вынул оттуда испещрённые отметками и записками карты.
Данные получены. Теперь можно приступать к мощному артиллерийскому наступлению.
Грохотом взрывов, полыханием пожаров, гарью и дымом подползала война к Праге. У Вислы горел лес. Багровое небо было затянуто пеленой синего дыма. Вековые деревья, вырываемые из земли разрывами тяжелых снарядов, взлетали на воздух.
Все виды оружия, все виды советской военной техники участвовали в наступлении. Сложнейшие комбинированные удары большой мощи обрушились на врага.
Опытным ухом военного человека Ковалёв в грозной музыке боя различал спазматическое, короткое взлаивание немецких «фердинандов», заглушаемое переливчатым рокотом наших «Катюш», грохот советской артиллерии, заставляющей замолкать немецкие одичалые миномёты, гул моторов и скрежет проходящих танков, перемежающиеся с глухим содроганием земли.
Ковалёв получил задание вылететь на штурмовку переднего края противника и, как всегда перед боем, испытывал особенное чувство приподнятости. Он был внутренне собран и подтянут. Это состояние некоторого возбуждения помогало ему действовать решительно и точно в бою, когда так необходимы вдохновенная находчивость, острая наблюдательность и твёрдая уверенность рук.
Ему удалось незаметно подойти к немецкому переднему краю. Зорким глазом нашёл он цель и сбросил бомбы. На земле, под ним, возникли облака разрывов, вспышки огня.
Но тут опомнились немецкие зенитки. Рядом с самолётом стали рваться снаряды. Особенно старалась одна батарея. Ковалёв решил погасить её. Он повёл машину на цель.
Вдруг волна горячего, безумно громкого воздуха обрушилась ему на голову, ударила по глазам. Солнце нырнуло куда-то в глубину Вислы. Ковалёв почувствовал бездонный провал в темноту.
Через секунду сознание вернулось к нему. И снова перед глазами непроглядный туман. Самолёт несся куда-то в темень. В глазах нестерпимо жгло, кровь лилась по щекам, скапливалась у воротника. Ковалёв закричал в телефон радисту сначала тихо, потом что было сил:
- Радист, я не в порядке! - впервые в жизни отделил себя от машины Ковалёв. Ответа не последовало. «Надо назад, - подумал Ковалёв. - Впереди немцы, справа река, надо повернуть». Он повернул, закусив губы, пытаясь новой болью заглушить сверлящую, жгучую боль виска, глаз, всей головы. Набатом била в барабанные перепонки кровь; казалось, что это темнота шумит мерно и однообразно, точно морской прибой.
Любимое море... Крым. Он лежит на пляже, и пронзительно яркое солнце светит ему прямо в глаза. Оно нестерпимо режет глаза и слепит...
«Ранен и ослеплён», - понял Ковалёв, сжимая изо всех сил штурвал. Этим движением он удерживал себя от провалов в неведомо сколько продолжавшийся бред.
Ковалёв мучительно пытался припомнить, повернул ли он до того, как пригрезилось ему море. По положению рук на штурвале он определил, что повернул. Решил, убавляя газ, сесть так, как садился на планерах в школе планеристов. Это было давно - тогда он бы не вытерпел эту боль, этот мрак...
Собрав остаток сил, он выключил мотор, положил самолёт на крыло и стал спиралями, медленно, медленно снижаться. Один виток, другой, третий... Всё ниже и ниже... На четвёртом витке крыло резко черкнуло но земле. Машина дрогнула, ударилась колёсами, подпрыгнула и остановилась.
Ковалёв нашёл в кармане индивидуальный пакет и неловкими движениями начал бинтовать глаза. У правого глаза он нащупал глубокую рану. Марля приклеивалась к липким пальцам.
- Вася! - снова окликнул он радиста, не надеясь, впрочем, что тот отзовётся. Потом нашарил борта кабины. Руки наткнулись на что-то холодное. Ковалёв нащупал открытый застывший рот, глаза, не моргнувшие под пальцами... - Прощай Вася, прощай, весёлый друг!
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.