Особо опасный преступник

— Что бы ни печатал.

— Согласна.

— Ботвам ручка, Елена Казимировна, и напишите нам то, что вам известно о Люксембург Розалии Эдуардовне.

— Что именно? – насторожилась Гуровская.

— Кто из русских бывает у нее в доме? Часто ли видится с Лениным, Плехановым, Мартовым? Ее навещают поляки из Варшавы и Лодзи, нас интересуют содержание бесед, их планы.

— Я напишу вам, а вы напишете мне: «Гарантирую безопасность писателя Ноттена».

— Хорошо, – после паузы ответил Шевяков.

...Через два дня Гуровская привезла Владимира Ноттена на квартиру, кивнула на маленький станок.

– Что это? – спросил Ноттен.

Гуровская взяла из наборной кассы шрифт, сложила его в держалку, положила в пресс, разгладила листок бумаги, нажала на рычаг; отпечаталось крупно: «ВЛАДИМИР НОТТЕН. РАССКАЗЫ О ГОРЕ».

– Геленка, – прошептал Ноттен, – откуда это, родная?! Это же... Это ведь жизнь моя!

И он обнял женщину и не увидел ее окаменевшего лица.

11

В купе у миллионера Николаева и его американского гувернера Джона Скотта – два новых соседа, Дзержинский и Сладкопевцев.

Николаев слушал Сладкопевцева сонно, прислонясь виском к стеклу окна, а тот разорялся, играл роль богатого купца.

– Мы поездили с управляющим, – кивнул на Дзержинско го, – по сибирским весям. Ходят там по золоту, не хотят

нагнуться! Губернаторы – хряки, болваны болванами! Чтобы хоть какой подряд получить – тысячу столоначальников обойди, каждому презент, каждого неделю жди, а время-то, время летит!

— Тайм из манэй, – согласился Николаев, – это верно. Согласен, Джон Иванович? Или спорить станешь, гувернер?

— С тобой, пьяным, нет дискашенс, ты пьяный – эн идиот, рилли, эн идиот.