На тротуаре появился маленький Лешка Пестров, сын нашего директора. Он мчится на самокате, он трубит в ладошку, предупреждая невидимых пешеходов о возможной катастрофе. Что ни говори, а самокат – его лихой конь. Зазеваешься – будешь весь умыт брызгами дождевых луж.

Выезд Лешки Пестрова – верный признак, что времени у меня остается какая-нибудь кроха. Скорее убрать постель – всего лишь распрямить одеяло и хлопнуть два раза по подушке. Томик Пушкина на книжную полку, тетради в стопку – на столе порядок. Я в восторге, что все так просто.

Но надо еще и поесть. Я пытаюсь налить в стакан кефир. Стакан падает, разбивается. Конечно, спешка. Тогда я пью прямо из бутылки. Нет, это не завтрак. Это стометровка.

Я смотрю в зеркало и вижу лицо совсем неуверенного в себе человека двадцати двух лет. Я всегда такой перед уроками. Когда я перестану их бояться?

Как будто все готово. Можно идти. И тут я вспоминаю, что забыл самое главное – патефон. Я достаю его из-под кровати. Патефон – особая ценность. Старенький, с потертой крышкой, обившимися боками. Что-то вроде семейной реликвии. На внутренней стенке, там, где обычно красуется марка завода, выгравирована надпись: «Глебу от бабушки».

Затем я надеваю калоши, потому что дождь. Говорят, калоши не модно. Чепуха. Не в этом суть.

Итак, теперь все. Пулей лечу вниз. Большие часы на углу квартала показывают без пяти восемь. Я прыгаю через лужицу. Калоши слетают. Галстук сбился куда-то набок, шляпа – на затылок. Поправить невозможно. Руки у меня заняты. В одной – патефон, в другой – тетради, под мышкой – пластинки. Если есть у меня самое заветное желание, так это не повстречаться со своими учениками.

Получается, конечно, наоборот. На школьной лестнице я пробегаю мимо Альки и Нади. Им что, им можно и опоздать. Тем более к новенькому. Для них я все еще новенький. Хотя прошла уже почти целая четверть. Когда же я перестану быть новеньким? Проклятый вопрос! Мне сейчас совсем не до него. Надо скорей в учительскую, привести себя в надлежащий вид. И тут я слышу:

– Скиф приволокся...

Это, конечно, сказал Алька. И я знаю, что «скифом» называют меня. Обидно, но я не оборачиваюсь. Видеть, как смеется Алька, как улыбается Надя, – что же в этом приятного?

На уроке я раздаю классные сочинения на тему «Чем нам дорог Пушкин?». Стопка тетрадей, как слоеный пирог, становится все тоньше и тоньше. Я читаю из сочинения Нади Зориной:

Тебя среди воинственного гула

Я проносил

В тревоге и боях.

«Твоя, твоя!» – мне пела Мариула

Перед костром

В покинутых шатрах...

– У вас хорошие знания, Зорина. Багрицкий – это настоящая преемственность.

Я вижу, как Надино лицо заливается краской. В институте меня учили правильно резюмировать сочинения. Коротко и точно. Я перехожу на официальный тон.

– Раздел усвоен, много хороших примеров, тема раскрыта. Ставлю вам пять.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.