Поезд проламывал темноту. Ударялись в окна игольчатые огни полустанков, тут же отскакивали прочь, и тогда казалось: откуда-то из ночной степи выскакивал шаман, несся рядом за тонкой стенкой вагона и неистово колотил в тугой бубен...

Под стук колес хорошо думается, и порой большой удачей представляется молчаливый попутчик.

Мне не повезло. Человек говорил без умолку. Лицо в тени, мертвенный свет синего фонаря под потолком купе освещал острее колени, руки тонкие, с длинными, нервными пальцами. Он рассуждал о жизни. Ему было девятнадцать лет. И все не нравилось. Его окружают неинтересные люди с ограниченными запросами. Не смешно ли: они даже не знают, что написала Франсуаза Саган, и хлопают глазами при упоминании о бадминтоне... Он послал документы в архитектурный, но его не очень радует перспектива учиться у людей, не понимающих, что в градостроительстве лишь модернизм способен наилучшим образом выразить дух нашего атомного века...

Поводы побрюзжать попадались ему на каждом шагу, как грибы после дождя. Он собирал поганки.

– И это называется радио! – возмущался, вертя ручку потрескивающего репродуктора. – То ли дело карманный радиоприемник! Сам видел у одного американца...

В стране происходили великие события. Сдвигались горы, реки начинали течь вспять, и морские волны гуляли там, где прежде властвовали суховеи. Шла сталь новых мартенов, в магазинах продавали хлеб, на котором вполне резонно было бы поставить штамп: «Сделано На целине», карта пестрела новыми названиями городов и поселков. Все это было наяву, вокруг него. Рядом с ним жили, дышали, ходили по земле люди, побывавшие в космосе.

Но он видел только то, что можно рассмотреть в замочную скважину. Звучная фамилия западной посредственности служила ему опознавательным знаком человеческой культуры. Предъявите этот жетон – и можете смело величать Пушкина именем Пруткова... Не суйтесь к нему с разговорами о достижениях отечественной науки и техники. Он ткнет вас носом ,в испорченный репродуктор и поделится опытом, как половчее выклянчить у иностранного туриста газовую зажигалку...

– Послушайте, будущий архитектор, – свесилась вдруг с верхней полки чья-то курчавая голова, – у вас оса на носу.

Он взмахнул рукой, посмотрел недоуменно.

– Нет, этак ее не смахнуть... Оса-то невидимая. Однако жужжит она противно и мельтешит перед глазами так, что за нею вы не замечаете сада, посреди которого стоите, цветов не видите, аромата их не чувствуете...

Он понял, скривился.

– Как же прикажете избавиться от этого насекомого?

– Очень просто... Вы куда едете?

– В Сочи.

– Сойдите на следующей станции и купите билет до Целинограда. Осу целинным ветром сдует.

На следующей станции он перешел... в другое купе...

«Физиологическая засуха»

«Это был не я...» – усмехнешься ты. Да, конечно. Но почему после разговора с тобой мне вспомнился этот курортник по призванию?

Б памяти оживают все новые детали той встречи.

– Безобразие! – устраиваясь на новом месте, кричал «будущий архитектор» в лицо пожилой проводнице. – Постелить пассажиру постель– ваша обязанность...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.