Обречен на победу

— Потом бы вы говорили: «примерно», «видимо», только запутавшись, сказали бы «не помню». — Гуров изобразил недоумение. — А тут как выстрел: «Не помню».

Серов, стоя позади всех, мысленно аплодировал Гурову.

Усольцев не реагировал, сил не осталось, вытекли. «Признаюсь, и конец, — думал он. — Раз признаюсь, вышку не дадут. Лет двенадцать вмажут точно. Так ведь вылечат. Отсижу десять, выйду на волю молодым и здоровым. Тюрьма? А сейчас я свободный? Водка лучше тюрьмы?»

— Подонок! — сказал Краев. — Убийца!

Гуров застонал, громко застонал, словно его ранили. Усольцев вздохнул, выпрямился, замахнулся на оператора, тот шарахнулся, едва не выронил аппарат.

Гуров понял, что не дошел до финиша одного шага, струна, натянутая между ним и Усольцевым, лопнула. Тренеры, которые весь вечер как бы призывали Усольцева рассеять абсурдные подозрения, не давали ему занять сугубо официальную позицию, превратились в обвинителей. Если до последнего момента он стремился остаться для них, а следовательно, и для всего Города Сережей Усольцевым, то теперь ему терять уже нечего. Убийца? Ну, нет, он будет защищать не честь, а жизнь.

— Финита! — театрально воскликнул Усольцев. — Вы, гражданки милиционер, проводите очные ставки, в законе все сказано. Действуйте.

— Как желаете, сказал Гуров. — Едем в прокуратуру, следователь вас ждет.

— Едем! — Усольцев смотрел вызывающе.

Я сделал все, что мог, попытался оправдать себя Гуров, даже пожал плечами, взглянул на Кепко, который стоял, опустив голову, и предвидел последнюю попытку.

— В конце концов, Усольцев, от вас требуется совсем немного, — как можно мягче сказал он. — Назовите человека, с которым вы разговаривали по телефону двадцатого вечером. Мы проверим, никого не компрометируя. Помните, ваш отказ наводит на серьезные размышления.

— Нет! — выпалил Усольцев, не, задумываясь. — Я в ваши игры больше не играю, а размышления не доказательства!

— Вы совершаете ошибку, — сказал Гуров, повернулся к Усольцеву спиной и понял, что его маневр разгадан. Если бы в данной ситуации Усольцев заговорил, то обязательно запутался бы и в конце концов признался.

Не успел никто сделать и шага, как дверь подъезда распахнулась и на улицу с радостным визгом выскочила немецкая овчарка, а следом вышел мужчина.

Пес, не обращая внимания на людей, бросился справлять свои собачьи надобности. Мужчина, увидев скопление людей, несколько растерялся, узнав Усольцева, сказал:

— Сергей, здравствуй!

Усольцев сорвался. Весь вечер милиционер играл по правилам. В кабаке все тютелька в тютельку, в вестибюле тоже. Машина, переулок, пара влюбленных дегенератов. Все точно. Этого, с собакой, не было!

— Ты меня двадцатого тоже видел? — Он схватил мужчину, что называется, «за грудки». — Ты тоже, сука, свидетель?

— Отпусти! Пан порвет тебя! — успел сказать мужчина.

Что-то серо-рыжее, ушастое и клыкастое уже летело по переулку, все попятились. Хозяин оттолкнул Усольцева, шагнул вперед. Пес, утробно рыкнув, хотел его обежать.