Нервных просим удалиться

Случай представляется. Остановка компрессора. В цехе уныние — будем, значит, работать в воскресенье, «делать план». Суббота и так рабочая. А пока чистим, моем машины. Беру ведро горячей воды, железную щетку и начинаю драить закольцованную ленту. С нее бежит густая жирная чернота. Ага, оказывается, она была когда-то голубая... Вот теперь она шершавится, а была гладкая, как стекло. Для пробы пускаю ящик. Он вмиг проскакивает.

Усач возникает как из-под земли.

— Все сюда! Вот! Вычистил человек, старается, думает, а вам все только готовое подавай?!

Он поднимает мою руку, словно победителю на ринге, и уходит. Но у Евдокии реакция странная: подперев руками бока, она катится на меня:

— Ты что же это наделала? Ты же мне всю игру испортила! Не даст он теперь транспортерчик, а утром уж было согласился! Уходи с линии моей, вредительница!

Бригадир Маша уводит меня к себе.

— Напрасно чистила, — мягко говорит она. — Сколько потратила — часа три? Ну, на три дня твоей чистки и хватит. Лента же лысая. А потом что — опять чистить будешь, на три часа раньше на смену приходить? Нет, милая, из картофельных очисток супу не сваришь...

Она ошиблась. Моей чистки хватило на неделю.

План мы хронически не выполняем, но премия есть всегда. С планом все понятно: откуда ему и быть, если пятая всегда стоит (двадцать процентов плана долой), а остальные линии едва дышат (еще процентов двадцать долой). Так и выполняем процентов на шестьдесят. Но с премией дело куда интереснее.

К той премии, оказывается, есть два пути, и оба «работают». Путь первый — «черные» субботы и воскресенья; путь, который вызывает наибольший энтузиазм в цехе, потому что за них платят особо: за субботу — десять рублей, за воскресенье — пятнадцать. И деньги выдаются тут же, из так называемого директорского фонда.

Путь второй — корректировка плана. Тихонькая такая корректировка, которая, кажется, делается на уровне цеха или комбината, но «наверх», видимо, не доводится. Туда, «наверх», важно дать итог квартала. Так и идет: нет плана в январе — перекидывают его на февраль, нет в феврале — перекидывают на март. За январь и февраль изволь получить премию. А в марте... Тут в ход пойдут не только рабочие воскресенья, но и третьи смены.

Отсутствием третьих смен наш комбинат, где коллектив почти весь женский. особенно гордится. Но на самом деле они есть, только в конце квартала.

С утра Левон ходит по линиям с бумажкой:

— Добровольцы, записывайтесь!

Добровольцы — те, кто останется после смены еще на одну или придет раньше, отработает третью, а потом свою первую. Две смены подряд — дело незаконное, узнай кто — не миновать нашему начальству взбучки. Левон действует на свой страх и риск.

— У меня совести не хватит оставить цех в беде, — говорит бригадир Маша и записывается.

Евдокия говорит проще:

— У меня двое детей, эти деньги нелишние!

За ночные смены доплатят пятерку из того же директорского фонда.

Впрочем, есть и упирающиеся «анархистки», которые не хотят ни пятерки, ни даже квартальной премии. Правда, таких горстка. Евдокия. Маша и другие старшие работницы загоняют их в угол в раздевалке, и разыгрывается довольно интересная сцена.