Продолжение. Начало в № 5

Семья — мама и папа, бабушка и дедушка, братишки, сестренка — с этого начинается все, и расчет на то, что это начало можно уступить обществу, несостоятелен. Ребенку нужна не только еда, сухие пеленки, новые одежки, купание и стирка, ему необходимы нежность и любовь, мамина ласка и папин голос. Изречение, гласящее, что ребенка надо ласкать, только когда он спит, было бы оправданно, если бы мы согласились, что цель воспитания — превратить ребенка в существо, которое прежде всего не создает никаких затруднений своим родителям. И поскольку каждому из нас трудно полностью расстаться с подобным толкованием, мы применяем вышеприведенное изречение частично. В этом кроется и первый источник недоразумений, первый провал в нашей воспитательной системе.

Единого мнения на этот счет не существует. Те, кто в качестве цели воспитания видит прежде всего спокойствие родителей, а в качестве его идеала тихого, «дисциплинированного» младенца, младенца, соблюдающего «режим», младенца, растить которого — одно удовольствие, предлагают свою схему: кормление в строго определенные часы, строго определенное количество пищи, игра в строго определенные часы, купание в строго определенный час. Другими словами, создается расписание, которое при пунктуальном его соблюдении должно дать хорошие результаты.

Другие защищают «свободу младенца». Это звучит почти комично, но не лишено психологических и физиологических предпосылок. Ребенок должен есть тогда, когда он голоден, столько, сколько ему хочется, должен получать порцию нежности всегда, когда испытывает в ней потребность, то есть, откровенно говоря, почти непрестанно. Беспорядка, которого можно ожидать при таком отношении к ребенку, не следует бояться. Младенец сам и довольно скоро отрегулирует свой режим питания и сна и будет жить в атмосфере эмоциональной удовлетворенности, чрезвычайно важной для его физического и душевного здоровья.

К сожалению, воспитание всегда складывается из противоречий между взглядами и возможностями. «Свобода» младенца означает порабощение родителей, и прежде всего, разумеется, матери. Она непрерывно должна быть в его распоряжении. Говорят, что такая полная отдача имеет свои преимущества, так как дает полное удовлетворение материнским чувствам. Возможно, но здесь, мне кажется, есть и элемент «педагогической идеализации». Обязанности матери не ограничиваются общением с младенцем. Их у нее еще очень много — домашнее хозяйство, другие дети, старики родители... Не говоря уж о том, что по истечении соответствующего отпуска женщина-мать возвращается к своей профессии. Что же тогда? А то, что неизбежно появляются компромиссы и они всегда дурно отражаются на ребенке.

Вопрос этот очень важен и не просто важен — он имеет решающее значение. Невежество и безответственность проявляют те, кто считает, что в первый год жизни ребенка можно воспитывать его, между прочим. Наука доказала, что первый год жизни ребенка — решающий для его развития. Увы, она доказала, что и второй, и третий год тоже решающие, что, по существу, все раннее детство решающее. В таком случае, когда же присутствие и заботы матери могут быть заменены без ущерба для ребенка? Никогда. Но это «никогда» лишь дань романтике, оно даже припахивает отсталостью. Ясно ведь, что обществу женщина нужна не только в качестве матери своих детей. Ясно, что и женщина нуждается в работе по профессии и в утверждении себя как личности за пределами семьи. Что же касается тех женщин, которые говорят, что были бы вполне удовлетворены, если бы занимались единственно воспитанием своих детей, думаю, что они неискренни или просто настаивают на этой возможности именно потому, что она не может быть им предоставлена.

Так или иначе, проходит год, в некоторых случаях два года, и мама должна выйти на работу, такова действительность, все остальное — риторика. Единственная альтернатива — или бабушка, или ясли! То и другое в большинстве случаев одинаково опасно.

Как бы ясли ни были хорошо оборудованы, какие бы добросовестные, самоотверженные, культурные воспитательницы ни работали там, я не верю, что ясли могут заменить дом. Никто не в состоянии убедить меня, что эмоциональный контакт между ребенком и матерью по должности, даже в идеальном случае, равносилен связи ребенка с той, что дала ему жизнь.

— Вставай! Вставай! Опаздываем!

А на улице холодно, мокро, грязно. Папа бреется и одновременно пьет кофе. Все ждут перед туалетом, спрашивают:

— Ты скоро выйдешь, ты скоро выйдешь?

— Ты что, не понимаешь — опаздываем?

И мы идем. Лифт опять не работает. Наверху, над нами, бьют плохого мальчика, он вопит что есть мочи. Его мать и отец если не бьют сына, то ссорятся сами, и все слышно у нас в ванной.

У нас нет машины, а некоторые привозят своих детей в детский сад на машине. А одного мальчика каждый вечер ждет шофер и открывает ему дверцу. Шлепаем по лужам. Вот, наконец, и детский сад. Пришли. Папа сдает меня, говорит «до свидания», иногда даже целует в щеку и мчится на работу.

А в саду начинается завтрак — ох, даже говорить о нем неохота! Хочешь не хочешь — ешь. С дедушкой я завтракал по полтора часа, а здесь все спешат, подождать не могут. Тетеньки приходят и убирают со стола, и все приговаривают: ешь скорее, ешь скорее! Кто быстро ест, тот хороший мальчик. У нас есть один мальчишка, он съедает все быстрее всех, а потом бьет других по голове.

Потом мы будем петь песенки, будем заниматься разной полезной физкультурой и будем играть, но только, когда скажет воспитательница. А я хочу играть, когда мне хочется... Да, дети не слишком любят ходить в детский сад. Прежде всего потому, что он им навязан едва ли не в наказание, потому что там они гораздо меньше предоставлены сами себе, чем у дедушки, потому еще, что там они встречаются с множеством детей и не могут быть центром внимания, как они привыкли дома, и, наконец, потому, что прекрасно, хоть и интуитивно понимают, что детский сад — это способ решения семейной проблемы, уязвимое место родителей, что родители сами не рады, принимая подобное решение. Дети всегда чувствуют, что папа и мама выглядят слегка виноватыми, когда утром ведут их за руку к приветливому зданию. Как бы родители ни осторожничали, они не могут скрыть, что с недоверием относятся к воспитанию, которое их дети получают вместе с десятками других; они боятся, что ребенок в саду заболеет, что его как следует не укроют, что... Они даже расспрашивают ребенка, словно ожидая раскрыть какой-то заговор против него, словно предполагая, что кто-то непременно проявит по отношению к нему небрежность и беззаботность. Их тревога не проходит мимо внимания ребенка. Ничто не проходит мимо его внимания.

И вот однажды утром я заявляю, что у меня болит голова, сильно болит голова, просто ужасно...

Даже если мама подозревает, что это лишь попытка уклониться от детского сада, все-таки она обеспокоена. А если я не выдумываю? Она просто не в силах не поверить мне и решает оставить меня дома. Я доволен. Дедушке снова вручаются бразды правления, он тоже доволен, он еще на что-то годится. Мама бежит на работу, она озабочена, рассеянна и тут же хватается за телефон:

— Прошла у него голова?

— Прошла!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.