Наша главная команда

Конечно, во встречах с соперниками достаточно высокого класса мы многому научились — игру стали чувствовать, партнеров понимать. А вот психологической устойчивости еще не хватало. Олимпиада, как и мировой чемпионат, проводится раз в четыре года. И не побывав на таких турнирах, не поварившись в котле их страстей, не испытав напряжения и колоссальной ответственности каждого матча, бойцом не станешь. Оказавшись в подобной обстановке, даже футболист, которого можно отнести к «прошедшим огонь и воду», способен растеряться и начать реагировать на все происходящее совершенно неожиданно.

Это я понял позднее, в Испании.

А в Москве среди олимпийцев, которых собрал Константин Иванович, подавляющее большинство провели за сборную считанное число встреч, да и то в основном товарищеских.

Не в оправдание говорю. Промахов своих никогда не оправдывал, даже если случалось на поле выходить больным. Не приучен виноватых искать на стороне. Но то, что линия защиты получилась собранной хоть из интересных, толковых, но не обстрелянных в сборной футболистов, определенную роль сыграло. Мы ведь команде ГДР проиграли в полуфинале из-за единственной грубой ошибки в обороне. Промашки допускали и полузащитники, и форварды. Но они-то не забивали. А мы пропустили.

Это я к тому, что просчеты обороны ни в какое сравнение не идут с теми, что допускаются у чужих ворот. И тот олимпийский полуфинал — лишнее подтверждение. Сыграли мы сумбурно и скованно, потому что оказались зажатыми в тиски волнения и ответственности, освободиться от которых так и не сумели.

Опыта снова не хватило. Опыта больших турнирных испытаний...

Правда, случаи, когда на самых крупных футбольных форумах к победе приходили команды, имевшие в составе дебютантов, бывали. Но это скорее являлось исключением, подтверждающим правило. А вот то, что в Испании чемпионом мира стала команда Италии, процентов на шестьдесят — семьдесят сохранившая свой состав четырехлетней давности, времен чемпионата мира в Аргентине,— это закономерность.

На событиях от Афин до олимпийской Москвы я не случайно так подробно остановился. В них сборная, которой предстояло выступить в Испании, проверялась, обкатывалась, примеряла игру. Уже просматривались заново созданные линии, нащупывались связи.

С восьмидесятого по восемьдесят второй год за двадцать один матч мы пропустили семь мячей. Причем ни разу больше одного за игру. Но старший тренер все равно не успокаивался. Искал, искал, искал, пробуя все новые варианты обороны. Постепенно круг претендентов на места в ней сужался.

Думаю, Бесков не случайно столько внимания уделял защитной линии. Дело здесь не в стремлении добиваться результатов, прежде всего за ее счет. Напротив, Константину Ивановичу хотелось, чтобы защитники не только умело справлялись со своими прямыми обязанностями, но еще и были активны в атаках, стремились поддерживать, а при возможности и завершать их. Если судить по матчам в Испании, в лице Демьяненко и Чивадзе он таких защитников нашел, хотя, наверное, надеялся, что и остальные игроки обороны окажутся на высоте.

Могу смело сказать: в конце восемьдесят первого года, когда мы досрочно стали финалистами испанского первенства, сборная была уже сильна не только заметно окрепшей и определившейся игрой, но и дружбой — настоящей, основанной на взаимном уважении футболистов и тренеров. После матча с командой Уэльса в Тбилиси мы разъезжались в разные города: Москву, Минск, Ростов-на-Дону, Киев. И, прощаясь, говорили друг другу простые и очень нужные слова. Говорили от всей души, потому что за последние два сезона успели узнать и проверить возможности и характер каждого, научились чувствовать локоть товарища. По крайней мере нам, впервые в жизни ставшим участниками чемпионата мира, переполненным радостью победы, так казалось. И мы верили друг в друга...

Тогда в Тбилиси, в раздевалке, еще не остыв от недавних переживаний, Олег Блохин сказал мне: «В каких только турнирах я не играл, Ринат, а вот на чемпионатах мира не доводилось. Ведь так можно было и из футбола уйти, не узнав, каков он на самом деле».

Я понимал Олега, возраст которого уже к тридцати подходил. И, как знать, может, то был последний шанс в его жизни осуществить свою давнюю мечту. Ведь никто из форвардов, ретиво опекаемых безжалостными защитниками, не знает, когда придется бутсы на гвоздь повесить...

Команда жила предстоящим грандиозным событием. Конечно, никто (в футболе, как известно, всякое с каждым может случиться) не мог на сто процентов быть уверенным, что непременно попадет в Испанию. Но мечты все больше приближались к реальности.

Обстановка в сборной, как я уже говорил, была теплой, дружелюбной, в которой и тренироваться, и играть приятно.

Каким образом тренерам удалось этого добиться?

Не думаю, что у Бескова какие-то особые секреты были. Просто подтверждение игрой и результатами правильности выбранного им в работе направления лучше всяких слов способствовало укреплению его тренерского авторитета. А это, в свою очередь, создавало атмосферу доверия и понимания в коллективе. Нет более действенной силы убеждения игрока, чем тренерский авторитет, вера в него.

В чем, в чем, а в этом мне удалось убедиться, общаясь в сборной с разными специалистами. Естественно, каждый из них стремился завоевать авторитет своими уже проверенными в клубе методами. Но ожидаемые результаты это приносило не всегда. Наивно думать, что только личность тренера, доверие и уважение к нему уже сами по себе гарантируют достижение цели. Но то, что в значительной мере облегчают продвижение к ней, абсолютно точно.

В восемьдесят первом году вместе с Константином Ивановичем в сборной стали работать Валерий Васильевич Лобановский и Нодар Парсаданович Ахалкаци — старшие тренеры киевского и тбилисского «Динамо». Какая роль им предназначалась — помощников Бескова или его полноправных соратников,— судить не берусь. Как и о том, так ли уж необходимо было «их приглашение в команду. Дело игрока — играть, а не анализировать поступки и решения руководства.

Но, как мне показалось, на первых порах ничего не изменилось. По-прежнему самой заметной и активной фигурой во время занятий, разборов и прочих учебных дел был Константин Иванович. И скорее всего именно поэтому обстановка в коллективе сохранялась деловая.