— До свидания, мама. Потерпи... Не хворай. — И через силу крепясь, невесело добавит: — Словом, держи марку, мама... Скоро мы с тобой опять заживем нормально...

Я тоже на это надеюсь. Эта надежда, горькая, как дым, и такая мне необходимая и дорогая — не знаю, с чем и сравнить, — не дает мне отчаяться, каждый день меня поднимает с постели, велит идти на работу, велит жить... Да еще часто приходят на память слова врача: «Баба — человек сильный, мужик давно бы отдал концы!..»

• * *

Личность писателя всегда привлекает читателей, свидетельство тому — почта журнала, поэтому редакция попросила представить читателям автора рассказа «Надежда горькая, как дым» близкого ей человека — В.П.Астафьева.

Мария Семеновна Корякина-Астафьева родилась в 1920 году в городе Чусовом на Урале.

Отец ее Семен Агафонович и мать Пелагея Андреевна — выходцы из вятских крестьян. Отец долгое время работал на станции Чусовская сцепщиком и прирабатывал починкой обуви на дому, так как семья была большая — девять детей, старики, бедные родичи, всегда прибивавшиеся к приветливому дому Корякиных.

Человек крупный, молчаливый и даже застенчивый, Семен Агафонович имел малую грамоту, но обладал такой внутренней культурой, таким человеколюбивым сердцем, что его хватало на детей, на всех страждущих, ждущих тепла и приюта, и на меня, на строптивого зятя, тоже хватило. За жизнь свою Семен Агафонович не сказал никогда ни одного ругательного слова, кроме загадочного, вятским только понятного «некашнби», никогда не ударил никого из детей и вообще не тронул пальцем ни одного доброго человека. Лишь однажды пришел он с работы с разбитым сигнальным фонарем: шайка каких-то подгулявших молодцов пристала к смертельно усталому на тяжелой работе человеку, и он их, по его выражению, «ошпентил» тем фонарем,

Ребята, мать и отец трудились дни и ночи, стяжили одеяла, ткали половики, шили, починяли, справляли страду на покосе, так как всегда держали корову, набирали на зиму ягод, грибов, пилили дрова, садили и убирали в огороде, в большом огороде, с которого не раз уносило землю вместе с урожаем, так как дом и усадьба располагались на западном склоне Урала. Здесь заканчивается движение течения Гольфстрим и всегда «верьтит», по выражению чусовлян. Пока гроза и ливень не обойдут городок четыре раза с четырех сторон, не перебьют в нем окна градом, не перевернут в нем все вверх тормашкой — не отступятся.

Много времени провели дети Корякиных в очередях за хлебом и продуктами, ставя химическим карандашом крестики на ладонях, много познали бед и лишений, ко жили дружно, все дети учились прилежно и хорошо.

Самая маленькая, в мать ростиком, Мария, в семье Миля, левша от рождения, училась прилежнее и лучше всех. У нее были редкостные по тем временам крестная и крестный — Серафима Андреевна и Алексей Ефимович Ходыревы, она — конторская служащая на железной дороге, он — молодой инженер. Когда этим людям предложили окрестить шестого в семье Корякиных ребенка, они потребовали, чтоб имя новорожденной было дано городское и модное — Людмила. Но выпивший брашиюнки-медовухи по случаю появления еще одного младенца счастливый отец на пути в церковь запамятовал мудреное имя и нарек дочку, как потом оказалось, самую любимую и даровитую в семье, святым именем — Мария.

И вот ведь вятская упрямая порода: все, начиная с крестной и кончая матерью, сестрами, братьями, звали ее Милей, а Семен Агафонович за всю жизнь ни разу не сбился — Мария, и точка!

Окончив с отличием чусовскую школу, Мария-Миля отправилась в ближнее, самое доступное учебное заведение — Лысьвенский химический техникум, где из-за малорослое подвергалась строгому досмотру со стороны подруг, преподавателей и особенно крестной — Серафимы Андреевны, в ту пору жившей уже в городе Лысьве.

По окончании техникума молодой специалист начал работать лаборантом в доменном цехе Чусовского металлургического завода, где уже трудились два ее старших брата. Из той поры ей больше всего запомнилась авария на заводе — она видела, как пылающие факелом люди прыгали с высоты домен на землю, и заранее познала картины будущей, неотвратимо надвигающейся войны.

Окончив на заводе вечерние курсы медсестер, Мария Корякина с началом войны переводится работать в военный госпиталь, где ее избирают секретарем комсомольской организации. Когда в 1942 году девушки города Чусового, в том числе и из госпиталя, собрались добровольцами на фронт, одной из первых подала заявление Мария Корякина.

Она уходила на фронт пятой из семьи, и тут бы в самый раз написать, как строго, с достоинством провожали ее на войну, какие бодрые, патриотические слова ей говорили отец и мать, но ничего этого не было. Убитая горем, мать лежала с сердечным приступом за печкой, и нескончаемые уже слезы заливали ее лицо, а отец, дрожащими руками сучивший дратву для починки валенок, угрюмо сказал: «Поди да полежи ночь в огородной борозде (дело было в середине ноября), тогда и узнаешь, что такое война. Там не ночь, не две, там все время в окопах будешь на холоду да на голоду».

Война жестоко обошлась с этой доброй трудовой семьей — ополовинила ее на фронте и в послевоенные годы все выхватывала и выхватывала из рядов ее стойких бойцов и честных тружеников. Осенью 1986 года в Лысьве умер последний брат Марии Семеновны, Сергей Семенович, бывший пехотный капитан, многажды орденоносец. Потерявший на войне глаз, с поврежденным позвоночником, он прожил не просто трудную, но неимоверно тяжкую жизнь.

Я встретился с Марией Семеновной в нестроевой части, после госпиталя, на Украине. Тут у нее было еще одно имя — Маша, которым нарекли ее военные подруги. Время было бурное, только что окончилась война, все куда-то торопились, шли, ехали, влюблялись, женились, и мы в этой суматохе как-то незаметно «сошлись» и поехали жить на Урал.

Нашу послевоенную жизнь в малые строчки не уложишь — не пожелаю никому такой жизни. Думаю, что я со своей детдомовской бесшабашностью, психованной, контуженой головой и подорванным здоровьем сломался бы, как сломалось в ту пору немало моих собратьев-фронтовиков, если 6 не было рядом маленькой женщины, на плечо которой я как оперся в те далекие годы, так до сих пор, сорок с лишним лет, и не отпускаюсь, хотя и хрустят порой кости от тяжести прожитых лет у моей незаменимой помощницы и спутницы. Ох, какая это нелегкая доля — быть женой современного писателя! Сколько нужды надо было пережить, сколько бед выдержать, сколько силы требовалось, чтоб норов сибирский у мужа укрощать да и себя не потерять при этом. Вырастив двух детей, помогать растить трех внуков, как и ее любимый отец, делясь сердцем и куском хлеба с теми, кто в этом нуждается. Мария Семеновна, или Маня, как я ее зову по-сибирски, не одичала, не опустилась от нужды и невзгод, не утратила приветливости, неистовой жажды жизни, неудержимого трудолюбия, и, правя хозяйские дела, взяв на себя обязанности машинистки, почтаря и многие, многие обязанности, в том числе и общественные, она незаметно для меня стала писательницей и продолжает, несмотря на подорванное здоровье, жить очень напряженной и насыщенной творческой жизнью, за которой я при моей занятости часто не успеваю уследить. Книги Марии Семеновны «Отец», «Пешком с войны», «Анфиса», «Шум далеких поездов» издавались в Перми, Свердловске, Москве.

Я понимаю, сколько насмешек, нареканий навлеку на себя этим, наверное, не совсем обычным, редкостным в наше скупое на откровения время вступлением у недоброжелателей и просто злых людей. Но мы за свою долгую жизнь навидались и натерпелись с женою всякого. Всем, кому захочется потешиться над этой заметкой, я к месту и в назидание повторю слова из книги русского мудреца Владимира Даля: «Не у всякого жена Марья, а кому бог даст».

Виктор Астафьев

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.