«Основы химии» Менделеева, воплотившие в себе периодический закон, – это памятник, который по силе своего замысла, по совершенству выполнения и глубине мысли является таким же величайшим проявлением человеческого гения, как Божественная. комедия» Данте, как «Страшный суд» Микеланджело. как 9-я симфония Бетховена.

(А. А. Байков, академик, 1870 – 1946)

Это было у каждого. Школа. Химическая аудитория. На стене – галерея портретов ученых. Лавуазье. Бутлеров, Ломоносов... И среди них тот, кто сумел систематизировать отдельные факты и разрозненные явления химии.

«От него веяло Русью, которую он любил» (Я. Д. Минченков, художник-передвижник, 1871 – 1938). «Длинные седые волосы, ниспадавшие с головы до самых плеч, и седая борода окаймляли его серьезное и задумчивое лицо с сосредоточенными проникновенными глазами...» (А. А. Байков).

Даже Александр Блок, муж его дочери, и тот испытывал волнение и трепет, находясь рядом с ним: «Не укрывается от него ничего. Его знание самое полное. Оно происходит от гениальности... При нем вовсе не страшно, но всегда не спокойно, это оттого, что он все и давно знает...»

С детства в нашем сознании образ Менделеева запечатлен таким, каким он представлен на портрете в правом верхнем углу своей периодической системы элементов. Высоколобым, седовласым, с бородой. Мы привыкли к этому образу. Даже художник, пытаясь запечатлеть на холсте момент открытия периодического закона, изобразил Менделеева по крайней мере пятидесятилетним. А в том знаменательном 1869 году ему было тридцать пять лет. Только тридцать пять.

И сколько событий вместили в себя эти годы!..

Двадцатого сентября 1850 года, когда ему было шестнадцать, умерла его мать (за три года до этого умер отец).

Тридцать семь лет спустя он посвятит ей свое капитальное «Исследование водных растворов по удельному весу»:

«Это исследование посвящается памяти матери ее последышем. Она могла его взрастить только своим трудом... воспитывала примером, исправляла любовью и, чтобы отдать науке, вывезла из Сибири, тратя последние средства и силы. Умирая, завещала: избегать латинского самообольщения, настаивать в труде, а не в словах и терпеливо искать божескую или научную правду... Заветы матери считает священными Д. Менделеев».

Через восемнадцать месяцев умерла сестра Лиза. Шестнадцатилетний студент первого курса Главного педагогического института, уроженец Тобольска Дмитрий Менделеев остался в Петербурге один.

В огромном, мрачном, чужом Петербурге.

«А в Питере тепло – да не всем, – напишет он в дневнике спустя одиннадцать лет, – чего-то нет, и видишь теперь, что русского элемента там мало в жизни, все решается сплеча, всему свой ранг, вече там не может и быть – явятся деспоты, как есть они во всем».

Перед началом занятий у поступивших в институт были взяты расписки в том, что после окончания курса они обязаны прослужить минимум по два года за каждый год обучения там, куда их направят. «Очень я хорошо помню, что в те 16 лет, которые прожил до поступления... никаких я никому... расписок никогда не давал. А тут заставили всю расписку самому написать. Оно, во-первых, удивило, во-вторых, было как-то лестно чувствовать себя уже решающим свою судьбу; а в-третьих, заставило много и не раз думать в самом начале о том, что каждому из нас предстоит».

С этого момента он начал создавать себя сам.

Ему нужно было не просто выжить, но и состояться.

«Настаивать в труде, а не в словах», – завещала ему мать. И на удивление своим будущим биографам, Менделеев из ленивого гимназиста., милостью учителей переводимого из класса в класс, за два года занятий (становится одним из лучших студентов института.

«Меня в ту пору поражала обширность взгляда Дмитрия Ивановича на проходимые в этом факультете науки, – вспоминал его товарищ М. Папков. – Однако он не ограничивался науками этого факультета, а интересовался науками, проходимыми на историко-филологическом факультете, так как он успевал выбирать время, чтобы быть на лекциях профессоров и того факультета. Кроме того, он посещал мастерскую гальванопластических работ, устроенную в здании Академии наук».

Огромные, непривычные перегрузки, которые взвалил на плечи юный Менделеев, да и сырой климат Петербурга отрицательно сказывались на его здоровье. Болела грудь, одолевал кашель, открылось кровохарканье. Неужели туберкулез – «профессиональная» болезнь разночинцев?.. А ведь отец и три сестры его умерли именно от чахотки...

Однажды в институтский лазарет, в палату, где лежали девятнадцатилетний Менделеев и еще один студент, вошли врач и директор института. Думая, что больные крепко спят, доктор сказал: «Эти двое уже не встанут». Менделеев не спал – слышал...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.