Он поднял свой стакан и сказал:

– Если есть на земле дьявол, то он не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его – трусость, жадность и предательство. Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла. Давай поклянемся, Шарапов, рубить эти проклятущие головы, пока мечи не иступятся, а когда силы кончатся – нас о тобой можно будет к чертям на пенсию выкидать, и сказке нашей конец! Очень мне понравилось, как красиво сказал Жеглов, и чокнулся я с ним от души, и Михал Михалыч согласно кивал головой, и легкая, теплая дымка уже плыла по комнате, и в этот момент очень мне был дорог Жеглов, вместе с которым я чувствовал себя готовым срубить не одну бандитскую голову.

Багровые пятна выступили у него на скулах, бешено горели глаза, и он теребил за руку Михал Михалыча:

– Они и меня могут завтра, так же, как Топоркова, но напугать Жеглова – кишка у них тонка! И я их, выползней мерзких, душить буду, пока дышу!.. И проживу я их всех дольше, чтобы самому последнему вбить кол осиновый в их поганую яму!.. У Васи Векшинз остались мать и три сестренки, а бандит – он, гадина, где-то ходит по земле, жирует.

Все вокруг меня плавно, медленно кружилось. Я встал, взял со стола графин, . пошел за водой.

– ...Вашей твердости, ума и храбрости мало, – говорил Михал Михалыч, когда я вернулся в комнату и, сделав небольшой зигзаг, попал на свой стул.

– А что же еще нужно? – щурился Жеглов.

– Нужно время и общественные перемены...

– Какие же это перемены вам нужны? – подозрительно спрашивал Жеглов.

– Мы пережили самую страшную в человеческой истории войну, и понадобятся годы, а может быть, и десятилетия, чтобы залечить, изгладить ее материальные и моральные последствия...

– Например? – уже стоял перед Михал Михалычем Жеглов.

– Нужно выстроить заново целые города, восстановить сельское хозяйство, раз. Заводы на войну /работали, а теперь надо людей одеть, обуть – два. Жилища нужны, очаги, так сказать, тогда можно будет с беспризорностью детской покончить. Всем дать работу интересную, по душе – три и четыре. Вот только таким – естественным – путем искоренится преступность. Почвы не будет...

– А нам?..

– А вам тогда останутся не тысячи преступников, а единицы. Рецидивисты, так сказать...

– Когда же это все произойдет, по-вашему? Через двадцать лет? Через тридцать? – сердито рубил ладонью воздух Жеглов, а сам он в моих глазах слоился, будто был он слеплен из табачного дыма.

– Может быть... – разводил руками Михал Михалыч.

– Дулю! – кричал Жеглов. – Нам некогда ждать, бандюги нынче честным людям житья не дают1

– Лине предлагаю ждать, – пожимал круглыми плечами Михал Михалыч. – Я хотел только сказать, что, по моему глубокому убеждению, в нашей стране окончательная победа над преступностью будет одержана не карательными органами, а естественным ходом нашей жизни, ее экономическим развитием. А главное – моралью нашего общества, милосердием и гуманизмом наших людей...

– Милосердие – это поповское слово, – упрямо мотал головой Жеглов.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 17
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.