Леночка идет на место, как во сне; теперь она тоже знает, что глаза у Владимира Викторовича действительно «чудные»… Звонок, наконец, прерывает напряженное томление урока арифметики. Вылетая вместе с другими во двор, Леночка пробегает мимо наказанного, стоящего у дверей Степанова. Этот Степанов, рослый двенадцатилетний мальчишка в перетянутом кушаком свитере, с перепачканными руками и вечно сонными глазами, самый отчаянный хулиган во всей гимназии.

Стоя у дверей, он толкает пробегающую мимо Леночку, но она не оборачивается.

— Китайский мандарин, обезьяна с хвостиком, — тихо, но внятно, говорит Степанов.

Леночка слышит. Леночка вспыхивает. Нет для нее ничего обидней этого названия… И всему причиной — ее короткая, толстая косичка. Леночка, как и всякая другая современная женщина, является сторонницей «микадо», но мама упорно отказывает ей в просьбе отрезать косичку.

— Это гораздо красивее и женственнее, и в России все девочки носят косы…

Последний аргумент, конечно, убедительнее всех, и Леночка покоряется.

Но все же среди прочих «бубикопфов» и «микадо» (коротких стрижек с челкой), она чувствует себя, действительно, китайцем и даже — увы! — немного обезьяной с хвостиком.

Слезы навертываются у нее на глазах, и больно сжимается уязвленное сердце.

— Чернильная клякса, футбольная затычка!.. — кричит она, не помня себя, и, показав Степанову язык, выскакивает во двор.

— Крыса! — кричит взбешенный Степанов, но «высшая воля» приковывает его к месту, и Леночка на сей раз избавлена от пары ощутимых тумаков.

IV

К трем часам Леночка возвращается домой возбужденная, в пальто, забрызганном грязью, растрепанная и в помятой шапке. Дома она застает Веру Семеновну, у которой, как папа говорит, на лице ясно написано: «Меня ничем не удивишь».

— Mamerta, — кричит Леночка, — я получила единицу по истории.

— Боже мой, как денационализируются дети, — вздыхает Вера Семеновна. — Это варварское смешение языков. Ольга Федоровна посылает свою Лелю во французскую школу, но я предпочитаю русскую. Ее Леля скоро совсем забудет русский язык, говорит на каком-то франко-чешском…

— Это ужасно, — подтверждает Ольга Николаевна.

Леночка проходит в соседнюю комнату готовить уроки и оттуда слышит отрывки разговора:

— Большевики опять объявили террор… Восстание… Русская икра… Вы знаете, эти чешские портнихи…

Готовя уроки, Леночка схватывает отдельные слова, по-своему уясняя себе их смысл: террор представляется ей в виде тореадора, о котором иногда по утрам поет папа, объяснивший ей, что тореадоры — это те, что сражаются с быками. Большевики для Леночки — полумифические существа, чрезвычайно большого роста, отсюда — их название. Икра — загадочное русское кушанье, похоже на мармелад. В том, что она никогда не ела икры, Леночка ни за что не решится признаться. Ведь она — русская и родилась в городе Симбирске.

— Леночка, ты скоро кончишь? Иди чай пить.

— Сейчас, мне остался еще чешский ukol.

— Какой еще «укол»?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.