Мария Мыслинская. «Леночкина Россия»

Мария Мыслинская | опубликовано в номере №1730, декабрь 2008
  • В закладки
  • Вставить в блог

Недовольство Леночки, впрочем, скоро проходит, когда, схватив книжки и нахлобучив круглую синюю шапочку с хвостиком на макушке, она выскакивает на улицу и бежит через садик к звенящему и громыхающему трамваю.

Лохматая коричневая собака бросается ей под ноги, отчаянно виляя хвостом и исступленно лая.

— Каро1, Бронька, — кричит Леночка по-чешски, так как собака хозяйская и русского языка не понимает.

Усевшись в трамвай, Леночка несколько секунд тяжело дышит, так как за трамваем она бежала и вскочила в него на ходу, вопреки маминым просьбам. Отдышавшись, она подтягивает ноги, начинает осматривать пассажиров. В углу сидит толстый «пан» и читает газету, а напротив — женщина с корзиной, а рядом с Леночкой, держась за белое, висящее на ремне кольцо, стоит хорошенькая барышня в розовой шапочке и серой меховой шубке. Леночка с удовольствием смотрит на барышню, на серую шубку, но вдруг она вспоминает, как презрительно Ольга Николаевна отзывается о подобных шубках, говоря, что в России такой мех носят только внутрь, на подкладку, и что чешки не умеют одеваться и у всех у них большие ноги. Леночке втайне нравится барышня, нравится и ее шубка, она сама не прочь такую же «подкладочную» шубку, но, вспомнив слова матери, она высокомерно отворачивается.

«Россия, — думает она, — разве может какая-нибудь страна сравниться с Россией».

Хотя Россию Леночка покинула двух годов от роду и совершенно ее не помнит, зато слышит о ней постоянно.

Отец ее — крупный инженер, занимает в Чехии приличное место на одном из цементных заводов, и они живут хорошо, а в сравнении с другими эмигрантами даже роскошно, но разве это может сравниться с Россией. У мамы все время лицо, как будто ее смертельно оскорбили, заставив жить в двух комнатах с кухней в небольшой вилле на окраине города и объясняться в магазинах по-чешски.

Леночке великолепно известно, что, помимо больших ног, подкладочного меха и неумения одеваться, чехи страшно невоспитанны, едят с ножа и не уступают дамам места; что Россия — единственная страна «настоящей духовной культуры» и подлинной «аристократии духа». Леночка хорошо запомнила эти два выражения и, видав Россию только на открытках и зная ее по рассказам окружающих, все же чувствует глубокое почтение к этой необыкновенной стране, заселенной не только людьми, но и разными аристократическими и культурными духами.

I I I

В гимназию Леночка попадает в пять минут девятого и, срывая с себя по дороге и пальто, вся красная от смущения, входит в класс.

Урок уже начался, учитель математики, Владимир Викторович, высокий, бледный, никогда не улыбается и ведет урок глухим усталым голосом. Он никогда не кричит на учеников, как Софья Львовна или Никита Иванович, но его боятся, и уроки его всегда старательно готовят. Ученицы старших классов узнали, что он был офицером у Врангеля, носил черкеску и ездил на вороном коне, был очень храбрый, и черкеска ему необыкновенно шла. Они говорят тоже, что он — очень красивый и что глаза у него чудные, но Леночка этого не замечает, так как взгляд его глаз она всегда ощущает как тяжесть, и ее сжавшееся сердце неминуемо чует приближение роковой четверки.2

Сегодня она особенно встревожена, ведь она не решила заданных примеров и не выучила правил.

Осторожно вбирая голову в плечи, она прокрадывается к своему месту рядом с Люсей Зайцевой, на третьей скамейке.

Владимир Викторович спрашивает Мухина; Мухин, стоя у доски, бойко отвечает урок и решает примеры. Владимир Викторович просматривает домашнюю тетрадь Мухина и изредка задает ему вопросы.

Мухин — хороший ученик, и ответами его всегда довольны все учителя. Владимир Викторович тоже доволен, но он ничем этого не выражает — ни кивком головы, ни улыбкой. Владимир Викторович никогда не улыбается.

«Помяни, Господи, раба твоего Давида и всю кротость его; помяни, Господи, раба твоего…» — беззвучно шепчет Леночка, держа кукиш под фартуком. Она боится, что ее вызовут, а молитва эта действует, как заклинание, и спасает от вызова.

— Зверева! — вдруг слышит Леночка и, вздрогнув, не разжимая кукиша, негнущимися ногами идет к доске.

— Ваша тетрадь…

Леночка подает тетрадь и вдруг с ужасом вспоминает, что именно в этой тетради она ночью написала свои стихи.

— Луги… Что такое? — изумленно вскидывает глаза учитель. — Что это значит?.. — продолжает он, но вдруг встречается с глазами Леночки: беззвучный вопль застыл в этих глазах, они грозят, умоляют, затопленные слезами, эти серые глаза пронзают и трогают даже бесчувственное сердце Владимира Викторовича. Еще миг, и он отводит взгляд и продолжает просматривать тетрадь. Затем он встает с кафедры, подходит к окну и, повернувшись к классу спиной, долго кашляет. Кашель его звучит очень странно, он, скорее, похож на сдерживаемый смех. Но это только кажется; повернувшись, он с тем же холодным и бледным лицом отдает Леночке тетрадь. Отдавая тетрадь, он смотрит на Леночку, и только одна она замечает неуловимые золотые искры смеха, мелькающие в его глазах.

— Прекрасно, садитесь, Зверева.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Шарль Эксбрайя. «Наша Иможен»

Детектив. Перевод с французского - Мария Малькова

Теодор Жерико

Картина «Плот «Медузы»