Лабиринт

Я заходил в ту двухкомнатную квартиру, где все это происходило. Читал заключение судмедэкспертизы (его невозможно читать без содрогания — «...двадцать два повреждения в области головы...»; «...всего 119 повреждений»; «...агония длилась около часа...»). Говорил с психиатрами-криминологами. Меня мучил вопрос: почему Талгат, сильный, тренированный человек, даже не попытался защитить себя?..

Никто определенно ответить не мог. Могли только предположить. Вот одно из предположений: Талгат настолько сжился со своей иллюзией «школы Абая», что мгновенная утрата ее была равна полному опустошению. А в этом состоянии человек нередко теряет способность сопротивляться.

«...Мне уже становилось жалко Талгата, — пишет Михаил, — но со мной происходило что-то странное. Я не хотел бить, но бил, потому что били все. В глазах был туман, я почти ничего не видел вокруг. Внутри я захлебывался от слез. Было такое ощущение, что в душе что-то ломается, рушатся привычные представления... Когда все кончилось, я буквально упал и уснул».

Михаила я видел во время суда только один раз. На первом заседании. Он вошел за огороженное дубовыми перилами место вслед за Мирзой и Абаем. За ними ввели и остальных обвиняемых. Все сели на длинную широкую скамью, только Михаил замешкался. Он, высокий, белокурый, стоял, высматривая кого-то в зале: наконец он увидел, кого искал, — это была его мать, грузно осевшая на чьих-то руках. Он кивнул ей, дернулся было — солдат из охраны тут же положил руку на его плечо: лицо его исказилось гримасой нетерпения, взгляд опять заметался по залу, плотно заполненному людьми... Кого он еще искал?.. Сел он с трудом, сидел, то сцепляя, то расцепляя руки, поводя красивой не остриженной пока головой так, будто воротничок рубашки теснил его горло и ему трудно было дышать.

...На следующем судебном заседании он не появился — врачи обнаружили у него тяжелое психическое расстройство. Ему казалось, что где-то здесь, в зале, сидит двойник Талгата, дружелюбно кивает, улыбаясь ему своей открытой, легкой, прощающей и даже как будто виноватой улыбкой.