На паперти их встретил митрополит Московский Сергий и, обращаясь к Николаю, в частности, сказал:

- Благочестивый Государь! Как нет выше, так и нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения.

Вступив в собор, Николай, взяв в руки державу и скипетр, прочел коронационную молитву, выслушал ответную молитву митрополита Палладия, отстоял торжественную литургию. Заключительным актом коронации был обряд миропомазания, когда освященным елеем на лбу помазанника рисуется крест. Обряд миропомазания должен был совершаться в алтаре, куда следовало пройти через Царские врата. В этот миг снова ударили колокола и пушки, начиная салют в сто один залп.

И только Николай двинулся к алтарю, чтобы принять миропомазание, неожиданно лопнула бриллиантовая цепь с орденом Андрея Первозванного и упала к его ногам. Это тут же расценили как весьма дурное предзнаменование.

Николай чуть приостановился, цепь и орден подобрали и внесли в алтарь. Эпизод оставил неприятный осадок, но вскоре забылся. Вспомнили о нем на 13-й день после начала коронационных торжеств – 18 мая – во время печально известных событий на Ходынском поле.

Но пока журналисты, описывая церемонию коронации, не жалели самых восторженных эпитетов:

«В то время, как в Успенском соборе совершался торжественный обряд, площадь пред Чудовым монастырем представляла собою сплошную массу голов. Забор, отделявший ту часть площади, где сооружался памятник Императору Александру II, также был весь унизан народом.

Но еще поразительнее была картина с Кремлевской набережной вниз на Москву-реку. Оба ее берега были заняты такою же сплошною толпою, как в Кремле, и вся эта многотысячная толпа народа чутко прислушивалась к тому, что делалось там, далеко от нее, за стенами Кремля, и чуть только раздавался там возглас «ура», как толпа повторяла этот возглас многотысячными устами, и несся он далеко-далеко по Замоскворечью, то замиравший, то подхватываемый вновь еще с большею силою...

Особенно величественна была картина, когда после коронования Государь Император и Государыня Императрица в коронах и порфирах под большим балдахином, несомым генералитетом, обходили московские соборы при торжественном колокольном звоне и непрерывных, все усиливающихся и усиливающихся кликах «ура». Эти приветственные клики дошли до высшей точки подъема, когда Государь Император и Государыня Императрица, взойдя по Красному крыльцу до верхней площадки, остановились и, повернувшись к народу, трижды поклонились.

«Ура!» загремело по всей площади, перекинулось за трибуны на площадь пред Спасскими воротами, как эхо, было подхвачено многотысячною толпой, стоявшею по берегам реки Москвы, и замерло где-то далеко-далеко…»

А теперь приходится перейти к прискорбному событию, омрачившему не только коронационные торжества, но и все последующее царствование императора Николая II.

К моменту коронации генерал-губернатором Москвы и одновременно командующий Московским военным округом – самым большим и самым важным в Российской империи – вот уже пять лет был дядя царя Сергей Александрович. Он был назначен на этот пост в 1891 году еще своим братом Александром III.

Среди множества мероприятий, предусмотренных коронационной комиссией, была запланирована и раздача 400 тысяч царских гостинцев. Причем заранее известили и о дате, и о месте раздачи – 18 мая, Ходынское поле. «Гостинец» включал полфунта колбасы (200 граммов), сайку, кулек конфет, кулек орехов, пряник и памятную эмалированную кружку с царским вензелем, и все это было завернуто в яркий женский ситцевый платок. Так как подготовка к раздаче подарков происходила загодя, то москвичи, особенно беднота, с интересом следили за тем, что происходило на Ходынке, и внимательно прислушивались к циркулировавшим в городе слухам.

Когда рассматривался вопрос об охране порядка и привлечения для этого сил армии, то один из организаторов коронационных торжеств, дядя молодого императора, великий князь Сергей Александрович заметил, что верит в благоразумие народа, и потому будет достаточно сил одной полиции.

На Ходынском поле, где в обычные дни проходили войсковые полевые учения, построили царский павильон и двадцать бараков-складов, куда свезли подарки и сотни бочек водки и вина.

Вдоль Петербургского шоссе в сторону Ваганькова построили 150 павильонов-буфетов, помосты для выступлений артистов цирка и театров. Зрители должны были увидеть сцены из оперы «Руслан и Людмила», спектакль «Конек-Горбунок», народное массовое действо «Ермак Тимофеевич». С группой дрессированных животных должен был выступить Владимир Дуров.

Было решено использовать и традиционные развлечения простонародья на ярмарках и гуляниях – в нескольких местах Ходынки врыли высокие гладко обструганные столбы, на макушках которых должны были появиться сапоги, самовары, шапки и иные призы для тех ловкачей, проворных и хватких, которые сумеют добраться до желанной награды.

Кроме того, по Москве гуляли  слухи, что в каждом тысячном подарке лежит ассигнация – кто говорил в десять, а кто и в сто рублей.

Следует заметить, что поле, пригодное для учебных боев и пехотных маневров, было покрыто солдатскими окопами, стрелковыми ячейками и траншеями. Кроме того, там были природные овраги и множество ям, оставшихся после добычи песка и глины.

Вот это и проглядели ответственные за народные гуляния, что было их основной ошибкой. Но и без ям и рвов при миллионной толпе невозможно обойтись без жертв – разве что число их несколько сократилось бы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.