Но мой могущественный родственник спокойно убрал свои руки с моих, и какое-то время, пусть небольшое, я один – самостоятельно! – вел трактор.
Сейчас-то я понимаю, что это была иллюзия самостоятельности: рычагами я не двигал, а только сидел за ними, и дядя Миша в любой момент мог подстраховать меня. Но и такая иллюзия мне была очень нужна тогда!
Очень!
Из кабины трактора я увидел иные дали. Горизонт раздвинулся. В цилиндрах мотора было много лошадиных сил, образно говоря, там был целый табун лошадей. Я предощутил великую радость управления сильной машиной, которая, как убедился впоследствии, необходима всем без исключения, кто имеет дело с техникой.
Тогда мне было двенадцать лет...
...Когда кончается детство? По-моему, трудно провести четкую границу: вот, мол, по эту ее сторону детство, а по ту юность, а здесь зрелость и т. д. Мальчишки мужают быстро, если они рано познали сладость крестьянского труда, и все-таки они в определенном смысле на всю жизнь остаются мальчишками. И где бы я ни был, в каких бы городах я ни жил, я никогда не порывал связей с родной землей – со страной моего детства и отрочества, – со светлой моей вятской сторонкой, с землей-кормилицей, в прямом смысле вскормившей меня. Я всегда приезжал на родину не как праздный турист, а как работник, и этим я обязан моим родителям, моему дедушке, моим учителям, товарищам моим по школьной скамье.
Каждый год, как бы он ни складывался, я старался приехать на каникулы или в отпуск на родину и, как правило, приезжал... Впрочем, были и исключения: в 1958 году я, будучи учащимся техникума железнодорожного транспорта, в каникулы поехал на целину – убирать урожай.
Да и нельзя было не поехать: мои сверстники и люди постарше хорошо помнят, что тогда значила целина для всей страны и особенно для молодежи! Не поехать было нельзя, как нельзя было, скажем, комсомольцу 20-х годов уклониться от участия в гражданской войне или в восстановлении разрушенного хозяйства.
Урожай был отменный.
Чтобы ни одно зернышко не пропало, работали мы и днем и ночью. Ведешь комбайн ночью, и на пшенице, на колосьях лежит лунная дорожка – отлунье, как зовут ее у нас на Вятке, а мне думается, что это моя родная Вятка блестит.
И виделись мне новые дали.
...Как человек становится космонавтом? Сколько судеб, столько и путей в космос, и пути эти далеко не всегда похожи. Я в этих путях вижу одну прекрасную закономерность: чтобы подняться в космос, надо горячо любить и хорошо знать родную землю, уметь приложить к ней руки, чтобы она стала еще дороже и краше. В этом смысле путь в космос начинается с детства – с тех начальных полезных дел, которые делает человек независимо от возраста.
...Земля из космоса увиделась мне удивительно родной и близкой, и я с гордостью всматривался в просторы моего Отечества. Земля сияла теплыми, яркими красками, такими же, как у великого русского живописца Андрея Рублева. Удивляло, как этот художник, современник Куликовской битвы, живший 600 лет назад, мог провидеть Землю из космоса. Чудо? Как сказать. Я задумался над этим и пришел к выводу, что провидение древнерусского художника идет от родной земли, которую он любил всем чутким сердцем своим, и краски ее запечатлел на своих творениях. В его работах полыхает синева цветущего льна, зеленеет поспевающая рожь, золотится пшеничное поле, краснеет калина...
Одним словом, краски родной нашей среднерусской стороны, быть может, уярченные, ликующие, и эта же родная Земля видится из космоса уярченной и ликующей ...
Поля пшеницы, ржи, льна – я пишу о них не случайно: в космосе я продолжал оставаться хлеборобом в самом прямом смысле.
Да разве я один?
Все советские космонавты без исключения в той или иной степени являются работниками сельского хозяйства. Дело в том, что человеку на космической орбите приходится выполнять колоссальный объем работ, и говорить о нем подробно нет возможности да и необходимости тоже.
Среди множества обязанностей космонавта есть одна – святая: помощь родному полю, милой моему сердцу сельщине.
Как же из космоса поможешь полю?
А вот как
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
На вопросы корреспондента «Смены» отвечает председатель Комитета молодежных организаций СССР Владимир Аксенов
Повесть