— Да запросил бы разрешение вылететь с разведкой. Все-таки свидание. Да и ты сегодня первый.

Я просто обалдел. Вот так штука! Все, оказывается, зависело от меня. А драгоценный Александр Иванович сидели на лавочке и ждали моей команды! Ха! Фокус сезона!

Но я закусил удила и не сказал ни слова. Ругаться не имело никакого смысла. Мы ведь действительно договаривались, что первым пилотом сегодня я, а запросы делает первый. Мог бы и запросить. Правда, от имени шефа. Но он не возражал бы. Уговор дороже денег.

Мы пришли в пилотскую и прилегли отдохнуть. Я снова мусолил старый «Крокодил», а шеф — свои «Известия». Потом Александр Иванович опрокинул газетку на нос и захрапел. Листать «Крокодил» больше было ни к чему. Я выкурил папироску, задумался о чем-то и тоже уснул.

Проснулся я оттого, что кто-то громко говорил. Я открыл глаза и увидел, что «Рогожка» толкает шефа и зовет его:

— Александр Иванович! Александр Иванович! Шеф наконец очнулся и сел на кровати.

— Александр Иванович, — говорил «Рогожка». — Вам радиограмма с погранзаставы.

Он протянул ему листок, шеф быстро пробежал его и сказал мне:

— Толя! Жена начальника заставы заболела. Гнойный аппендицит. Нужна срочная эвакуация.

— Что делать? — спросил я. Шеф молчал.

— Будем просить вылет? — спросил я снова.

— Будем, — ответил он. — Но могут не разрешить. Там и площадки приличной нет. Так себе, пятачок. Я на этой заставе был когда-то... — Он помолчал и добавил: — В лучшие времена... А сейчас к тому же вечер...

Мы пошли к «Рогожке», и шеф стал говорить с заставой. Начальником там был какой-то майор Эсамбаев, таджик. Я слышал, как он умолял Александра Ивановича прилететь, а тот, не слушая его уговоров, все спрашивал о площадке и о том, откуда там, у черта на куличках, дует ветер. Потом он связался с главным портом и запросил разрешение на вылет. Диспетчер долго не отвечал, — видно, звонил начальнику отряда или прогнозистам, — потом включился в эфир, позвал:

— «Рогожка», «Рогожка»... — И снова умолк: видно, не все еще было решено.

Я сидел на лавке и ерзал от нетерпения. «Хоть бы, хоть бы, — повторял я старинное мальчишеское заклинание, — хоть бы разрешили!» В таких переплетах я еще здесь, в горах, не бывал, все по трассе да по трассе. А уйти в сторону, да еще по такому делу, да еще когда все самолеты по всей трассе сидят на земле, поджав свои крылышки, — это же здорово!

А шеф ждал ответа диспетчера, и я смотрел на его каменное, морщинистое лицо и только диву давался. «Вот пень, — думал я, — хоть бы что ему. Как каменный».

Потом диспетчер все-таки вошел в эфир и сказал:

— «Рогожка», «Рогожка»... Как слышите? Позовите к рации первого пилота.

Александр Иванович взял трубку и ответил:

— Слушаю.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.