Ип | Смена

Разум и сердце его потонули в волнах печали, и он прижался лбом к подоконнику. Когда-то и он был причастен к делам Великого Колеса, собственными глазами созерцал чудеса Вселенной, видел даже рождение звезды. А сейчас он в чулане, и рядом с ним украденный зонтик и Маппит.

Он повернулся к Маппиту, но тот, занятый своими мыслями, смотрел стеклянными глазами в ночь.

Тело старого ученого тосковало по космосу. Все его поры молили о звездном свете, таком, какой он там, где звезды с тобою рядом, где от красоты Ориона захватывает дух и глаз не отвести от туманности внутри этого созвездия, переливающейся радужными оттенками. Или в Плеядах, где голубое сияние молодой звезды светит тебе будто прямо в сердце. Или в туманности Вуали, которая уплывает и уплывает вдаль, шепча свою величественную тайну тем, кто вместе с ней плывет в океане космоса.

Терзаемый этими и другими воспоминаниями, он отвернулся от окна к двери чулана и медленно ее открыл.

Крадучись, он прошел мимо спящего Эллиота и выскользнул в коридор. Так же тихо он пошел дальше, а по стене двигалась его безобразная тень — тыква на двух ногах, шагающий арбуз, страшилище на чужой планете. Он смотрел на себя теперь глазами землянина, земные представления о красоте стали его собственными, и он воспринимал себя теперь как нечто нелепое, оскорбляющее глаз и разум, немыслимо уродливое.

Он приоткрыл тихонько дверь в комнату Герти и постоял несколько мгновений, глядя на спящего ребенка. Да, ей он кажется красивым, но ведь для нее и лягушонок Кермит — красавец.

В конце коридора его ждал Харви.

Харви смотрел, высунув язык, как к нему ковыляет это странное существо, смахивающее на пакет с едой специально для собак.

Инопланетянин погладил Харви по голове. Позвоночник пса пронизали сигналы — «пиип, пиип», — и хвост у собаки поднялся вверх и завернулся крючком. Харви оглянулся, посмотрел на хвост, потом снова посмотрел на инопланетянина.

Они вместе начали обычный обход дома — оба совершали его каждую ночь после того, как остальные засыпали; сейчас Харви спускался бесшумно рядом с чужаком вниз по лестнице, они направлялись к комнатам нижнего этажа. Вот чужак остановился у ниши, где стоит телефон, и поднял трубку. Послушал гудок, потом поднес трубку к уху Харви. Прислушался и Харви. Он вспомнил: Эллиот что-то делал пальцем на этой штуковине, а потом говорил в нее, и вскоре привозили пиццу.

Харви вдавил нос в одно из отверстий диска, повернул диск один раз и стал ждать: вдруг появится сандвич с мясом. Ип повернул диск еще несколько раз, и они с псом послушали, как сонный голос спрашивает:

— Алло?.. Алло?..

«Один мясной сандвич, — беззвучно пролаял Харви, — и сахарную косточку».

Страшилище положило трубку на место, и они проследовали дальше, в гостиную.

На телевизоре стояла цветная фотография Мэри. Чужак взял ее и показал псу.

Харви посмотрел на фотографию в рамке, поднял лапу и толкнул ею звездного путешественника раза два, чтобы тот поставил фотографию на место. Но Ип сунул ее под мышку и двинулся дальше.

Ну вот, теперь подумают, что он, Харви, фотографию съел.

И зачем только он изгрыз поролоновый коврик в ванной, половую щетку, шляпку Мэри и пару вкусных кожаных перчаток! Теперь, если что-нибудь происходит с вещами, сразу обвиняют его.

Чужак между тем слонялся по гостиной. На столе стояла ваза с цветами. Он погладил их ласково и пробормотал что-то на своем языке.

На всякий случай Харви понюхал воздух. В одном из своих собачьих сновидений он видел куст, на котором росли булочки с котлетами, и с тех пор он повсюду этот куст ищет.