Играем в «спринт»

Тофик тоже встал. Он подступился вплотную и с силой сжал мне запястье.

– Ты... ты настоящий подонок! Грязный подонок! Вот ты кто. – Он подумал, достаточно ли точно выразил свое ко мне отношение, и веско закончил: – Морду бы тебе набить, да руки пачкать неохота. Убирайся, пока цел!

Я мог не беспокоиться за исход драки, даже если бы она состоялась: Тофик относился к другой, более легкой весовой категории и вряд ли знал специальные приемы борьбы, которыми владел я. Но угроза быть задержанным висела надо мной, а не над ним, и потому мериться силой было не в моих интересах.

Я плюнул на свое растоптанное в пух и прах самолюбие и молча ретировался.

Итоги встречи с Шахмамедовым, как пишут в официальных отчетах, оставляли желать много лучшего.

Сергей Кузнецов не был знаком с Герасем – этим фактом, по сути, исчерпывалась полезная информация, которую выдал Тофик. Помощи я от него не добился, на связи Кузнецова не вышел. Лгал он или говорил правду, неизвестно. По мне, лучше бы лгал. Приятно, конечно, сознавать, что он парень честный, неподкупный, но для темной личности, каковую я представлял собой в настоящий момент, это было слишком слабым утешением. Моя задача заключалась в активном поиске людей совсем другого типа, и ценность каждого нового знакомого, как это ни парадоксально, определялась по принципу «чем хуже, тем лучше» – может, именно в этом и состояла основная сложность, с которой мне приходилось сталкиваться и с которой еще не раз предстояло столкнуться в будущем.

«Ну хорошо, – рассуждал я, шагая по усаженному вековыми платанами бульвару, – допустим, Герась Кузнецова не знал. Не исключено, что Тофик тут действительно ни при чем: город невелик, слухи среди местных жителей распространяются мгновенно, и о крупном лотерейном выигрыше в свое время знали многие, в том числе и те, кто Сергея и в глаза не видел. Герась тоже слышал – в конечном счете не так уж и важно, от кого. Что же из этого вытекает? К сожалению, ничего – пустота, дорожка, ведущая никуда.

Предположим обратное. Тофик напутал или сознательно соврал, и Герась прекрасно знал Кузнецова. Что меняется? Практически ничего – та же дорожка никуда. Мелкий спекулянт Герась вряд ли имел прямое отношение к случившемуся, да и не стал бы он по мелочи промышлять на толчке, подвергать себя опасности, заполучив хотя бы малую толику пропавших денег...

Да, попал я в переплет! Герась исключается. Шахмамедов исключается тоже. Но ведь не дух же святой организовал и осуществил комбинацию с исчезновением кассира! Кто-то это сделал!

С какой стороны ни подступись, выходило, что продолжаю плутать в трех соснах. А тут еще утренний посетитель, будь он неладен. Зачем он приходил, что ему понадобилось на Приморской? Я понимал, что не время философствовать, что надо действовать, надо что-то срочно предпринимать. Но что? Что? Самым неприятным было даже не отсутствие улик, а овладевшее мной чувство полной беспомощности.

Я пощупал лоб. Он был горячим и липким от пота. Кажется, снова подскочила температура.

Я приостановился у спуска в подземный переход. Взгляд случайно упал на витрину винного магазина, и я замер, впившись глазами в покрытое бликами стекло.

Там, где черная обивка витрины делала его поверхность почти зеркальной, в полный рост отражалась монументальная фигура Герася!

Само собой, вероятность нашей встречи была достаточно велика, и, сведи нас случай даже десяток раз на дню, ничего сверхъестественного в этом не заподозришь, но когда, решив удостовериться, что не ошибся, я обернулся и не нашел поблизости ни самого Герася, ни его жокейской шапочки, мне, признаться, стало не по себе. Мистика какая-то! Ведь только что он был здесь, почти рядом!

Я снова взглянул на витрину. Герась как ни в чем не бывало стоял на прежнем месте. Как-то я уже говорил о своем отношении к музыке. Так вот, при виде Герася во мне, перекрывая все остальные звуки, вдруг зазвучало первоклассное соло на ударных. Неистовый Лаци Олах с упоением колотил в упругую кожу барабанов, водил щетками по медным тарелкам, задавая бешеный ритм ударам сердца, а я стоял как вкопанный и боялся отвести взгляд от грузной фигуры своего вчерашнего компаньона.

Герась прятался! Теперь это не вызывало никаких сомнений. Толстый, неповоротливый флегматик, он устроил за мной слежку и делал это с присущей ему неуклюжестью, не учел, что оба мы стоим под предельно острым углом к витрине и потому с моего места отлично просматривается его божественное отражение. Недотепа!

Догадка сперва рассмешила меня. Потом обрадовала: ведь слежка – верный признак повышенного интереса к моей особе. Однако уже в следующую секунду я мысленно себя одернул: «Не обольщайся. Возможно, он прячется вовсе не от тебя, а, скажем, от дружинников или от милиции. При его бурной, богатой приключениями жизни это самое обычное дело».

Существовал только один способ проверки.

Не долго думая, я спустился в подземный переход и, пройдя холодным, гулким тоннелем, вышел на противоположной стороне бульвара. Вскоре внизу показалась приметная издали желтая шапочка. Я подпустил Герася поближе и проскользнул в гостеприимно распахнутые двери пассажа. Лавируя в толпе покупателей, пересек торговый зал, вышел на параллельную улицу и остановился под прикрытием бетонной колонны.

Сквозь прозрачные стены пассажа видна была секция грампластинок. За ней дверь, через которую только что вошел в магазин.