– Ты чего, а, Вов? Ну чего ты, а? – лукаво улыбаясь, живо спросила Глинка и чуть отодвинулась. Недолго помолчав, она осторожно, словно боясь ответа, произнесла: – А ты когда уедешь? Скоро теперь, да?

Мальчик приподнялся на локте, огляделся. Потом решительно встал, выхватил из сумки ласты – полотенце вывалилось и устроилось на песке огненным холмиком. Уселся вновь и заговорил громко и твердо, словно хотел, чтобы его услышал еще кто-то:

– Не уеду я теперь скоро. Вот увидишь. Не уеду. Не уеду, и все! До самой школы буду .тут, у бабки. Пускай они сами едут в свои летние лагеря. – Пыхтя, он принялся натягивать ласты. – И не боюсь я никого, понятно тебе? Пусть попробуют! Вон бабушка всегда им говорит – в деревне лучше, а мама с батей одно и то же: режим, питание, игры, аттракционы... Мне этот ихний режим вот так дома надоел! Послеобеденный сон! – скривился,, он так, словно этот невинный послеобеденный сон был последней гадостью на свете. – На черта он мне сдался?

– Ой, не ругайся ты! – засмеялась и прикрыла руками лицо Глинка.

Мальчишка презрительно сплюнул. Встал, попятился задом к воде.

– Не верили»? Не уеду. Вот увидишь. Поняла? Брось-ка там маску, в сумке. Ты когда-нибудь плавала с маской? Знаешь, как все отлично видно! Я тебя научу. Думаешь – уеду? Не веришь?

– Слабо! – подзадорила она.

– А спорим?

Разбросав песок, девчонка вскочила на ноги, метнулась к воде, остановилась, прижав ладони к вспыхнувшим вдруг щекам, прыгнула обратно к ошеломленному мальчишке:

– Не уедешь? Поклянись, что не уедешь!

И, на секунду задержавшись, ткнулась выпяченными трубочкой губами куда-то в висок ему, неуклюжему, ластоногому.

И через мгновение она была уже в реке, и яркий купальник, светлые волосы и загорелые тонкие руки весело и беспощадно мелькали в сияющем фонтане солнца и воды.

Я тихонько выбрался в дремучий овражек, поднялся в лес. Шел и думал, как пройдут годы и повзрослевший мальчик вспомнит однажды о речке Малой Коше, о Глинке, о детской своей тайне, о полузабытом летнем дне... И, может быть, расскажет об этом своему другу, и приедут они весной сюда, к безвестной мелеющей речке, и посидят молча под черемухой на травяном берегу – взрослые и занятые, устроенные и обремененные. Посидят молча: все уже рассказано, и молчание это будет озарено самой светлой и дорогой памятью – памятью детства. И пусть тогда скажет один из них: «Интересно бы узнать, где сейчас «Глинка... Какая она...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.