Я храню в памяти ту айву отнюдь не как образчик гурийского юмора, хотя при желании можно представить его как плод неистощимого — даже перед лицом смерти — острословия Нодара Думбадэе. Суетясь под деревьями житейского благополучия, обтрясая их и не увертываясь от падающих на голову яблок, мы подчас безвозвратно и навсегда теряем самый дорогой из всех существующих на свете плодов.

— Где я только не был, по каким только рекам не плавал, а нашу Губазо-ули так и не прошел из конца в конец. От самых ее истоков и до низовья. А ты?

Думбадзе говорил это серьезно, уже не желая никого рассмешить.

Я не успел ответить на его вопрос и не сумел подняться к верховьям Губазо.

...Где-нибудь у «оби останови машину, выйди из нее и не спеша пойди по Военно-Грузинской. Останавливайся у придорожных могил, пей из Арагви и Терека, присаживайся к пастушьим кострам, вдыхай их горьковатый дым и выдыхай усталость сердца, изношенного от мнимых или действительных тягот своего житья-бытья. И тогда, быть может, ты поймешь, что имел в виду поэт, когда говорил о собрате: «Ему, чтобы сбыться, нужны были горы». И тогда, может статься, осознаешь мудрость иного постижения: «И вдруг мелькнет, как догадка, как слабая заря за березами — другая жизнь...»

Березы в моих горах светятся так же нежно, как и подмосковные. Только жить им намного труднее. И все же, искривленные ветрами и придавленные снежными обвалами, даже упав в альпийское разнотравье, они посылают свой скромный свет в переменчивое небо Кавказа, чтобы слить его там с яростным пыланием ледников.

Даже самая слабая былинка отчей земли наполняет душу светом той, другой — настоящей — жизни. А здесь не былинка — такая дорога и такие горы, что неизбежно, даже против собственной воли, не спрячешь, не отведешь глаз от вершин, к которым должно стремиться всегда.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.