— Ну-ка, Маймун, вмочи ему разок! — отступил на шаг Нукри.

Ага, и Маймун здесь, бывший одноклассник, когда-то даже за одной партой сидели. Гляди, куда попал... Мартышечья физиономия Маймуна выражала нерешительность. Ну, бей же, недоносок! Ударил, правда, не сильно.

— Ладно, учись.

Сверкнувший, как молния, удар кулака сплющил нос и губы Головастика в лепешку. Он нагнулся, схватился за лицо руками, но уже в следующее мгновение, ринувшись вперед и выбросив наугад правую руку, сумел достать до подбородка Нукри. И тут же на него посыпался град точно направленных ударов. Головастик отбивался все слабее, тыча вслепую руками. Пифагор, малявка, суетился, но не осмеливался поднять руку на обидчика. Свора Нукри, точно стая шакалов, почуяв кровь, толпилась вокруг, норовя ударить его, да похле-стче, побольнее.

Наконец Головастику удалось вырваться из кольца, и он быстро пошел прочь. Нукри нагнал его, неожиданно обнял за плечи, привлек к себе.

— Ну все, мир? Эй, вы, — прикрикнул он на своих дружков, — что от него хотите? Чего им от тебя надо, а?

Головастик посмотрел на него, и Нукри сильным ударом кулака откинул его голову назад так, что лязгнула челюсть, и снова остервенело ударил Головастика в лицо...

Всю дорогу до дома Головастик молчал, во дворе кое-как умылся под рукомойником. Вот наконец и его чуланчик: узкая кровать у окошка, стол, застеленный белой бумагой, на нем — стопка книг и лампа... Изкруглого карманного зеркальца глядело едва узнаваемое лицо со вздутой верхней губой. Пусть бы он сам упал и разбился в сто раз сильнее, но пусть не было бы этого унижения. Ведь завтра в училище наверняка уже будут знать... Тот же Пифагор первым и расскажет, а не от него, так от Маймуна все станет известно...

Где-то рядом скрипнула дверь. Головастик быстро задул лампу и вытянулся на кровати. Как часто, лежа здесь, погружался он в сладкую трясину причудливых фантазий, воображая себя то Александром Македонским, то бесстрашным воителем Георгием Саакадзе... то владыкой роскошного замка, выросшего по дороге на гору Чумкузбу, куда они хотели подняться с одноклассниками, да так и не дошли, вернулись...

Вдруг он похолодел, вспомнив, где его били — почти напротив дома Кутателадзе, а это значило, что Ида, гимназисточка с каштановой косой и лучистыми глазами, вполне могла видеть, например, как Нукри провел ладонью по его лицу, а он стоял и молчал. Как часто слонялся он вокруг этого дома, чтобы только увидеть ее или попасться на глаза...

Если бы можно было забыть те несколько минут сегодняшнего вечера, но невозможно, так же, как неотвратимы завтра встречи с Верхолазом, Пифагором... Неотвратимы, если только... Нет! Не дождутся этого Нукри и его свора! Никогда! Как он мог подумать о таком! Впрочем, где-то он слышал подобную мысль — любому нормальному человеку хоть один раз в жизни приходит в голову мысль о самоубийстве. Любому нормальному...

Головастик шевельнул губами и вдруг понял, что никогда в жизни уже не сможет улыбнуться.

Рад бы заплакать, да слез не было. Знал одно: он должен мстить, он будет мстить.

...Холодное равнодушие в глазах Нукри сменилось любопытством. Только бы унять дрожь в голосе. «Там всего с версту... Вот такое чугунное кольцо... Как раз вдвоем...» Это лепет Головастика. Только такой человек, как Нукри, смелый, сильный, бывалый, сможет разделить с ним счастливую ношу Али-Бабы.

Странно, но Нукри поверил сразу. Впрочем, почему странно? Он и представить себе не мог, что Головастик способен причинить ему зло.

Они долго шли узкой, едва заметной тропинкой по склону горы, среди серых скальных нагромождений, по дороге на Чумкузбу... И вот дыра, темный провал, уходящий в глубь горы. «Нагнись», — предупредительно обернулся Головастик, зажигая свечку и шагая в темноту дыры. Поворот, еще поворот... «Здесь», — остановился Головастик и поднял свечу как можно выше, выхватывая из темноты самые дальние уголки просторной площадки. «Тут, что ли?» — присел на корточки Нукри, вглядываясь в углубление стены. «Куда же она подевалась?» — холодея, думал Головастик, пока рука его шарила за большим камнем. Наконец он нащупал длинную толстую палку. «Давай, свети сюда», — зло обернулся Нукри, и, подстегнутый его голосом — сейчас или никогда! — Головастик, неловко зажав вместе с папкой свечу, ударил его по голове. Раз, второй, изо всех сил! Свеча упала, потухла. Головастик, торопясь, зачиркал спичками, зажег свечу и укрепил ее на камне. Нукри лежал неподвижно.

Неужели убил? Головастик, замирая, перевернул его, приложил ухо к груди. Бьется, конечно, бьется... И тогда он принялся за дело. Четыре железных клина с приделанными к ним цепями наглухо вошли в расщелины стены. Теперь предстояло самое трудное — заковать в железо запястья и щиколотки Нукри. В зыбком свете свечи молоток то и дело соскальзывал в сторону, и он больше всего боялся, что Нукри очнется от боли. Очнется раньше времени.

Ну, вот и все. Большое мускулистое тело Нукри оказалось распятым на выпуклом выступе. Теперь можно было передохнуть и подождать...

Очнувшись, Нукри выругался, попробовал шагнуть вперед, но не смог, попробовал согнуть руку, но только застонал от боли. Каково теперь тебе, голубчик?!

— Нукри, — произнес Головастик, поднимая свечу повыше, — посмотри вокруг. Кроме этих стен, ты ничего больше в своей жизни не увидишь.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.