В сумерках люди сидели, стояли, бродили у домика и негромко переговаривались. Зина могла только разобрать «су» - «вода» и «яман» - «плохо». В окошках загорелся свет. Это дал энергию движок метеостанции. Из кузова хорошо было видно, как хлопочет над ребятами фельдшерица.

Виноградова спрыгнула, вошла в дом. Шофер бредил, Генкин ровно дышал с закрытыми глазами. Смуглое дерзкое лицо его было бледно, жесткие рыжие кудри спутались и увлажнились от пота... Виноградова вышла на крылечко и спросила у примолкших людей:

- Кто знает дорогу на Аламан-кыр?

- Аламан-кыр, Аламан-кыр ёл... - заговорили мужчины, покачивая большими шапками. Мурад-ата поднялся с земли и взял за руку высокого горбоносого парня, одетого в серый хлопчатобумажный пиджак.

- Эй, Караш, - сказал он. - Давно Аламан-кыр ходил? Он знает...

Караш переступил с ноги на ногу, нахмурился, подтвердил:

- Знаем, Аламан-кыр идти можно. Сто восемьдесят километров, три дня верблюд идет...

- Садись, Караш, со мной в кабину, - неожиданно для себя сказала Виноградова.

Караш сидел напряженно, боком и крепко держался за скобу, привернутую ниже шоферского ящичка. Зоркие темные глаза парня неотрывно смотрели вперед, на желто-серую полосу затоптанной овцами дороги. Виноградова боялась слишком сильно нажимать на газ, и думала о том, что, если проводник заблудится, они пропали: бензина в баках не хватит больше, чем на пятьдесят лишних километров, и даже по своему следу невозможно будет выехать обратно...

Но Караш показывал рукой направо, налево, прямо, и Зина, замирая, узнавала утренний след, вновь ложащийся под колеса в колдовском свете фар.

Мотор урчал, как обычно, скорости переключались словно сами собой, правая нога при торможении не забывала отпускать газ, левая - выжимать сцепление. Караш почтительно поглядывал на Зину большими темно-карими глазами.

«Симпатичный», - машинально подумала

Зина.

- Сколько вам лет, Караш?

- Семнадцать, - широко улыбнувшись, сказал Караш, - еще в армию не служил... Совсем молодой...

Дорога летела и летела под колеса, казалось, что машина как бы все время догоняет свет собственных фар, что скорость увеличивается и увеличивается и скоро нельзя уже будет ни управлять машиной, ни остановить ее. Но Зина взглядывала на спидометр и в который раз убеждалась, что стрелка никак не может перевалить за цифру тридцать. Это был тот самый участок дороги, где Дорофеев обычно вскрикивал по-ямщицки: «Не выдай, родненькая!» - и летел в узких, глубоких зацементированных глиной колеях с превышающей всякое разумение скоростью.

За час пути машина прошла двадцать семь километров. От напряжения немного устали плечи. Зина морщила загорелый лоб и слушала, слушала, слушала мотор; лицо у нее становилось сосредоточенное, докторское, как у Дорофеева. Но Зина ничего не могла услышать, и старалась не думать о том, что будет, если «забарахлит» свеча, засорится карбюратор или замкнется где-нибудь один из бесчисленных контактов «системы электрооборудования», которую она так и не успела «пройти».

Но стрелка амперметра отклонялась в правую сторону, датчик масляного насоса показывал нормальное давление, температура воды как поднялась до семидесяти градусов, так и оставалась. Вот только бензина было маловато... В общем, приборы разрешали продолжать путь, и поскольку в шуме мотора разобраться все равно было не под силу, его не стоило слушать.

Невольно ломая язык, Виноградова спросила:

- Зачем Аламан-кыр ходил?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.