Дом

Дом

- Про меня спрашивал?

- А вот уж не слыхала. Спиридон крякнул, запалил трубочку и почувствовал в горле саднящую боль. Ни обедать, ни пить чай - не садились, ждали. В доме, пронизанном косыми солнечными лучами, было лениво и тихо. Потом Спиридон пошел посмотреть на постройку дома, и возвращаясь обратно у самого порога услыхал:

- Каких новостей-то сказывал - говорила соседка Мироновна. Чай досыта с матерью наговориться успел?

Прокопьевна отвечала:

- Говорил-то много, да память как сито ничего не упомнит.

Спиридону стало жаль старухи и стыдно за ее вранье. Чадная кухня была полна стрекочущих баб. За столом, раскинув по столу жиловатые, копотные руки, сидели товарищи Спиридона по мастерской и дымили махоркой. Пришли посмотреть на сына и послушать новостей. Особенно неприятно было видеть Спиридону среди этого сборища крестного Степки, слесаря Лукича, который радостно шевелил острыми, тараканьими усами.

- Вот и сам налицо, - сказал он и засмеялся, - с приездом сына.

- Спасибо, - ответил Спиридон.

- Не терпится на крестничка взглянуть, - продолжал Лукич: помню, как крестили, держу я его и думаю: кто то из тебя горемычного выйдет? Никак не представлял, что комиссар - растет...

Старший пилостав Пафнутьев, желая ободрить приунывшего старика, сказал:

- Гордится сыном можете, Спиридон Егорович.

Спиридон вздохнул:

- Погодите братцы, - сказал, придет. Прошло полчаса. Степа не приходил.

Краска стыда горячая и жгучая заплеснула выцветшие щеки Спиридона. Разговор умолк. Гости запереглядывались и понемного разошлись. Часы показывали одиннадцатый час.

Спиридон помолился богу и залез на печку. Обычно, одервеневшее тело требовало сна и приглушало все мысли, даже если Спиридон о чем-нибудь и хотел помечтать. Сегодня не спалось. Чуткое ухо слышало треск. Спиридон свесился с печки. Прокопьевна раскрывала Степкин коробок.

- Матка. Оставь!

- Отстань!

- Заметит.

- Не чужие.

Бедная старуха, хотя бы по вещам хотела хоть что-нибудь разузнать о Степе. Спиридон спрыгнул с лежанки. Оба припали над незатейливой берестяной посудинкой. Из груды белья, подтяжек, ремешков Спиридон выловил книжку и прочитал по складам: «теория исторического материализма».