День радости

- А где твои трусики, которые я тебе перед лагерем покупал? Потеряла?

- И не потеряла, они на мне, ты разве не видел?

- Грязные?

- Грязные, я же во дворе играла.

- Снимай - ка, давай сюда, я постираю. Инесса быстро сняла штанишки и, скомкав, бросила в таз.

Ковалев начал стирать. Девочка повернулась лицом к стенке и стала водить пальчиком под отклеившимся куском обоев.

- Слушай, Инесса, ну почему ты у меня такая?

- Какая? - без любопытства промолвила она.

- Глупая, - ответил Ковалев. - Я все утро потратил, чтобы приготовить рыбу, думал, нам и на завтра обед будет, а ты ее всю коту отдала. Глупая ты, - со вздохом повторил Ковалев, - и учишься плохо. Ну почему ты плохо учишься?

- А там скучно. Все учись, учись, а я хочу играть. Учительница болтает, болтает весь урок. Хотя бы сказку рассказала!

- Не сказки, а ремень нужен тебе, ты и учительницу измучила своими двойками. Нет, теперь я за тебя возьмусь! - пообещал Ковалев. - Я тебя заставлю учиться!

Они помолчали, потом Ковалев спросил:

- А где же у этого мальчишки отец? Инесса сразу оживилась:

- Где? Знаешь где? Его фашисты убили! Знаешь где? В Берлине. Думаешь, когда? А в тот день, когда кончилась война, еще бы немного - и он целый был. Расскажи мне про войну, - попросила Инесса.

- Ладно, выходи из угла и укладывайся спать, тогда расскажу.

Инесса быстро разобрала постель, сполоснула под краном руки и сказала:

- Я уже готова, сейчас лягу, а ты громче рассказывай.

- Хорошо, хорошо, сменю воду и буду рассказывать.

Но пока Ковалев менял воду, утомленная длинным летним днем Инесса уже заснула. Ковалев стирал ее перепачканное глиной и песком белье, вспоминал деловитое, озабоченное лицо Тамары, и почему - то, кроме этого лица, он не мог вспомнить ничего: ни ее голоса, ни глаз, - она вся как - то растворилась сразу, ушла из его жизни, хотя ни злость, ни тоска не проходили.

Незаметно мысли его перешли совсем на другое...