Чувствуя, что поехал не туда, наш кузнечный богатырь тревожно оглянулся, но мы враз, словно по команде, отвели глаза - кто на потолок, кто к паровозу, остановившемуся у самого окна. Пронзительный гудок оборвал неловкую паузу. Вздрогнув от неожиданности, Землячка поднялась и в сердцах захлопнула окно, да так, что еле уцелели стекла.

Кто - то хихикнул, а Овчинников приободрился.

- Что, не так? - с упрямым озорством вопрошал он, с высоты своего саженного роста посматривая на Розалию Самойловну. - У нас в цехе, например, специальностей много: кузнецы, плотники, маляры, - а душа одна - рабочая. А у деревенских?... Чи кулак, чи маломощный - невелика разница. Может, по - разному - посильнее аль послабже, а за хвост коровий ухватятся - и вся недолга. Деревенские - я так понимаю - все одно племя!

Непривычно длинная речь настолько разбередила моего друга, что он, невзирая на начальство и отроду некурящий, потянулся к чьей - то махорочной банке, лежавшей на столе.

Мы с тревогой смотрели на Землячку, а она, отчего - то смутившись, никак не могла протереть запотевшие стекла пенсне. Близорукие глаза ее непривычно щурились; и теперь трудно было вообразить, что при одном упоминании имени этой маленькой женщины бледнели представительные начальники служб и иные уцелевшие с дореволюционных времен управленческие чины.

Наконец пенсне водворилось на положенное место, в глазах зажегся привычный властный огонек.

- Одно племя, куда ни кинь, - отстаивал свое молотобоец.

- Племя, говорите? - рассеянно отозвалась Розалия Самойловна. Резко отодвинув стул, она встала, повертела пуговицу на кожаном рукаве и, невзначай увидев пушкинский портрет, красовавшийся рядом с портретом Ильича, вдруг рассмеялась. - Понимаю вас, Александр Сергеевич... Прекрасно сказали: «Здравствуй, племя младое, незнакомое...» Очень хорошо!

По - ребячьи разинув рты, мы ошалело ждали развертывания событий, а Землячка, совсем подобрев, опять подошла к окну, осторожно приоткрыла его и без всяких предисловий прочитала первую в нашей жизни лекцию о Ленине, о большевистской партии.

От нее впервые услышали мы о народниках, этих фальшивых друзьях народа, о старой «Искре», о партийных съездах, о ленинской идее союза рабочих и крестьян.

Провожали мы Розалию Самойловну гурьбой, всю дорогу засыпая ее самыми невообразимыми вопросами. Один Овчинников, бедняга, понуро плелся сзади, поминутно вытаскивая и обратно пряча за пазуху стеганки какую - то железку. Но у подножки служебного вагона не выдержал и Овчинников.

- Спасибо, - хрипло выдавил он. - На пользу это нам...

- И мне тоже, - самокритично отозвалась Землячка, блеснув своими стеклышками, и чинно попрощалась с каждым за руку.

Импровизированная лекция старейшей большевички познакомила неоперившуюся молодежь с азами классовой борьбы и ленинской теорией по крестьянскому вопросу. На практике с этим вопросом нам пришлось вплотную столкнуться в том же году, тысяча девятьсот двадцатом.

Первые шаги казанской железнодорожной ячейки РКСМ были удачными. Иван Семенович Капралов помог нам получить боевое крещение. В составе рабочего полка мы участвовали в боях с колчаковцами, помогали продотрядам подавлять кулацкий мятеж в Камско - Вятском междуречье, в районе Агрыза. Добрую славу завоевали комсомольцы и в мирных делах. Военный комендант станции частенько вспоминал о нас, когда требовалось досрочно подготовить вагоны для воинских эшелонов. За субботники мы получили похвалу от самого Ивана Буракова, инициатора «великого почина» на станции Москва - Сортировочная. Оставалось время и для культурных начинаний: помогали работе агитпункта, выезжали с концертами в Свияжск, в госпиталях читали газеты раненым.

Временами комсомольская ячейка разрасталась до 15 - 20 человек. И вдруг сразу все, что называется, заклинило. Началось с того, что три четверти наших комсомольцев почти одновременно разъехались по разным срочным заданиям. Тяговиков отправили в Алатырь ремонтировать паровозы, ремонтники - путевики помогали в Урмарах и Тюрлеме чинить поврежденное полотно, девушки - телеграфистки сменили заболевших подруг в Юдине и Зеленом Доле.

Дошла очередь и до меня, комсорга. В марте двадцатого паровозники выдвинули меня в члены коллегии - начальником агитпропа политотдела железнодорожного района. Тогдашняя структура транспортных политорганов была своеобразной. Два товарища назначались из Главполитпути, а третий (в данном случае я) до утверждения в Москве избирался на общем собрании рабочих. В состав коллегии, кроме меня, вошли товарищ Судаков - председателем и членом - начорг товарищ Бурцев. Оба они имели некоторый опыт, но, как люди приезжие, инструктировать меня наотрез отказались.

- Ты парень местный. Партбилет получал здесь, здесь и отдашь его, если осрамишься, - полусерьезно, полушутя отрубил председатель. Потом, раскуривая трубку, добавил: - Меня тоже, браток, никто не пеленал. Приказано - и налево кругом!

Знакомство с Бурцевым произошло еще проще.

- Заявился? - спросил он. - А у меня под койкой вся агитация по тебе скучает. Пошукай, не завонялась ли...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.