- Бб - бб - мм... - нечленораздельно забурчал немец, пытаясь освободиться от сковывающих объятий.

- Хенде хох! - громко, чтобы привлечь внимание своих, крикнул солдат. И привлек... В небо взвились ракеты, немецкие траншеи полыхнули огнем,

снова взрыхлили землю притихшие было минометы. Не обращая внимания на близкие разрывы, солдат рвал ворот шинели врага, пытаясь добраться до горла:

- Сдавайся, гад! Добром говорю...

- Бб - ль... - прохрипел немец, слабо отбиваясь.

- А... Еще ругаешься, паскуда!... - Изловчившись, солдат коротким тычком ударил немца в висок. Тот громко всхлипнул и сник. В свете взвившейся ракеты приподнявшийся солдат отчетливо разглядел стоявшую в углу окопа русскую трехлинейку...

Спустя полчаса доставленный на командный пункт командира роты «дезертир» Нуризалиев жадно ел кукурузную кашу. У стены блиндажа стояла его винтовка с тремя свежими зарубками на прикладе.

Кличка «Бельмерам» заменила трудную фамилию, и Нуризалиев охотно на нее откликался. Он приветливо улыбался всем и лишь при виде командира хозвзвода, изредка посещавшего траншеи, начинал сурово хмуриться и поспешно уходил в сторону.

Бурно что - то доказывая, он решительно отверг предложение расположиться в траншее роты и первой же ночью неуклюже уполз в окопчик на «ничьей земле».. В эту ночь его трехлинейка громыхнула трижды, а на прикладе появилась новая зарубка.

В течение дня он не подавал признаков жизни, сидя в глубоком окопе, прикрытом со стороны противника большим валуном. Вечером же, тяжело дыша, приползал в траншею, съедал свою порцию пищи, аккуратно завертывал в тряпицу оставшийся хлеб и выданные на день сухари, прятал все это в карман и уходил «домой». Время от времени валун его слабо освещался вспышкой выстрела, а вечером следующего дня любопытные щупали новые зарубки на прикладе его винтовки.

Когда зарубок стало восемь, в очередном политдонесении появилась его фамилия с прибавлением слова «снайпер». Теперь на ночь выставлялся дополнительный пост для его охраны. Днем его охраняла вся рота.

После очередного артналета из траншеи неслось: «Бельмерам, жив?» В ответ над окопчиком поднималась скрытая валуном от противника рука Бельмерама, легонько покачивалась из стороны в сторону и исчезала. Спустя несколько дней, проведя очередной обстрел наших траншей, уже и немцы начали кричать: «Ру - у - с!... Бальмара - а - м... Жи - и - в?»

Если бы они знали, о чьем здоровье справляются!...

Через несколько дней зарубок на прикладе стало десять, а в штаб была направлена реляция о представлении снайпера Нуризалиева к награждению. А еще через несколько дней часть, с трудом уведя из окопа ничего не понимающего Бельмерама, вышла на переформировку и отдых.

Под раскисшими ботинками солдат тяжко чавкала перемешанная со снегом земля, кто - то натужно ругался осипшим от простуды голосом, а позади солдаты несли на руках вдруг свалившегося без сознания Бельмерама. У него оказалось больное сердце. Врач настаивал на отправке в тыл...

С трудом втолковав солдату, о чем идет речь, замполит испугался: Бельмерам побагровел, посинел и начал задыхаться. Его привели в чувство и оставили в покое.

Долгими часами сидел он на камне под плохо греющим зимним солнцем, зажав между колен неизменную трехлинейку, тихонько тянул что - то заунывно - протяжное и толстыми, отекшими пальцами ласково перетирал и без того сияющие жаркой медью патроны. Ходить он почти не мог.

Все та же извилистая ложбинка ручья у подножия Темир - горы, ломкий строй солдат в испачканных глиной, топорщащихся от влаги шинелях.

- Безручко!

- Есть.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.