Амбиция

Володя смирился тогда. Отработал два своих выходных и догнал норму. А через четыре месяца опять травма: на этот раз ударило по руке. Его лишили месячной премии и объявили строгий выговор — уже за «систематическое нарушение правил техники безопасности».

Впрочем, не было на всем заводе волочильщика, не получившего за последние три года травму. Травматизм держится на рекордном уровне: в 1985 году — 11 случаев (для сравнения — численность смены мастера Фесина тоже 11 человек), в 1986-м (по данным неполного года) — 9 случаев (переломы, у двоих ампутированы пальцы, двоим молодым парням оборвавшейся проволокой выбило глаза).

Недовольство в рабочем коллективе росло. И это был тот самый фактор, который сплачивал директора и мастера. Теперь их желания и стремления совпадали: надо было устранить неугодных, остальных заставить замолчать. Фесин чувствовал, что найдет у руководства полную поддержку. Он уже не таясь поговаривал о том, что хорошо бы развести братьев Федоровых по разным сменам, хорошо бы и еще кое-кого...

Повод для действия вскоре нашелся.

Директор Владимиров ждал смену на «пятиминутку» в комнате мастеров и курил сигарету... С этой сигареты все и пошло. Дело в том, что дважды, с разрывом в полгода, горели заводские цеха. С тех пор за курение в неположенных местах наказывали строго. Вплоть до денежного штрафа. Комната мастера была как раз местом неположенным... Гулевич потом сам толком не мог объяснить, что на него «нашло» («...Я хочу только, чтобы он выполнял собственные приказы!»). В общем, он достал сигарету и демонстративно закурил.

Директор впоследствии описывал это как ничего не значащий эпизод: «Я ему сказал: давайте покурим, а потом поговорим о делах». Но я, описывая последующее, буду придерживаться другой версии — со слов десятка очевидцев:

— Почему ты куришь? — спросил директор.

— А почему ты куришь, если здесь нельзя?

Почему начальство может «тыкать», а подчиненный должен обращаться в ответ на «вы»?

— Встань! — рыкнул возмущенный нарушением субординации директор.

— Не в тюрьме! — последовал ответ.

— Этот законник побывал, кажется, в местах заключения? — поинтересовался у Фесина после «пятиминутки» пришедший в себя директор. — И, кажется, не сделал должных выводов?

Они встретились глазами. Фесин все понял.

На следующий день на основании докладной Фесина Гулевичу объявили выговор. На следующий день, опять-таки после докладной мастера, еще один. Строгий. А на третий день, после спешного заседания профкома, Гулевич был уволен. Народный суд Вяртсиля в иске о восстановлении на работе Гулевичу отказал. Можно понять суд: в документах, подписанных директором, главным инженером и мастером, Гулевич представал дебоширом, алкоголиком, злостно не выполняющим нормы, нарушителем трудовой дисциплины...

Приглядимся к этим документам и мы. Итак, первый приказ за подписью директора: «18 июня 1986 года волочильщик Гулевич В. П. выполнил норму на 63 процента из-за низкой трудовой дисциплины. На замечания мастера не реагировал. Дать письменные объяснения мастеру и директору завода отказался. В течение всей смены тов. Гулевич был обеспечен заготовкой». Нет, Валерий Андреевич, не был он заготовкой обеспечен. В тот день случилась поломка в «травилке», об этом и вы и мастер Фесин не могли не знать. В результате из-за нехватки металла вся смена, за исключением трех человек, у которых был задел, норму не выполнила. Вот их показатели за 18 июня: Назарук — 44, Долгих — 73, Федоров — 66 процентов... И именно это написал вам в своей объяснительной Гулевич. Но если уж вы решили требовать по этому поводу объяснительную, то почему только с одного Гулевича?

А теперь разберемся со вторым выговором, после которого Гулевич попал в разряд «злостных нарушителей». В тот день вашим устным распоряжением, Валерий Андреевич, он был переведен на другой стан. Стан этот в цехе зовут «головорезом». Очевидно, не беспочвенно. Дня за два до этого Федоров-младший пытался запустить «головорез». Он увязывал бухту катанки, когда на полной скорости вылетел и упал рядом, слегка задев его по плечу, полуторатонный грейфер.

Жизнь Саши решила всего пара сантиметров...

На этот самый стан вы распорядились послать Гулевича. Непонятен вообще смысл распоряжения: необходимую шестимиллиметровку он мог бы «гнать» и на своем стане. Скорее всего, начнет Гулевич работать на «головорезе» — можно объявить выговор за работу на неисправном стане. Распоряжение-то ваше было устным! А если откажется — тоже выговор. В общем, куда ни кинь, все клин.

Гулевич, наученный горьким опытом двух предыдущих травм, отказался. Он побежал было к вам выяснять, как ему казалось, недоразумение, проситься на свой пустующий в тот день стан, но вы отрезали: «В рабочее время я об этом беседовать не намерен!»

Срочно собрали комиссию, в состав которой вошел и начальник отдела техники безопасности Ю. И. Пашонин. Комиссия быстренько осмотрела стан и признала: исправен! Не знаю, что заставило комиссию подписать акт об исправности стана, имеющего привычку ронять свой грейфер. Может быть, сыграл свою роль небольшой «должок» директору со стороны начальника отдела техники безопасности? Будучи на посту председателя поссовета, Пашонин попался на браконьерстве. Директор приютил погоревшего мэра — создал для него должность начальника отдела, хотя раньше на этом месте был просто инженер. И надо же — через полгода Пашонин попался снова — с сетями! И не сносить бы кому другому головы, да и тут прикрыл Пашонина Владимиров... А в качестве благодарности и не такой акт подпишешь!