Фалеа нашел это. Но Туман правил каноэ, с которого нырял Фалеа, чтобы найти это, а Мотуи принадлежало каноэ, которым правил Туман, когда Фалеа нашел это. Старый же Мата был почтенным отцом и Мотуи, владельца каноэ, и Туман, гребца, и Фалеа, который нашел это...

И вот все они - Фалеа, Туман, Мотуи и Мата - представляли свои права на эту находку. Так началась ссора. Она с каждой минутой обострялась, потому что на острове Фуфути не было ни судов, ни судей. Единственным орудием, при помощи которого здесь с древних времен решали всякого рода споры и тяжбы, служила дубинка, усаженная зубами акулы.

Туман, настоящий великан, был первым, кто предложил решить спор таким первобытным способом.

- Если на то пошло, - сказал он просто, - нам придется драться за это. Будем драться, и кто останется в живых, тот и воспользуется находкой.

Они сидели в пурпурной тени под низко нависшей крышей, образовавшей нечто вроде веранды перед их хижиной, - четверо их: старый Мата и трое его сыновей. Невдалеке искрился серебристый полумесяц взморья Фуфути - серп, вечно пожинающий прилив волны Тихого океана. Они жили на краю этого серебряного серпа. Его кривая была их миром; его хорда - их горизонтом; его грохот - их жизненным пульсом.

И вот сейчас этот серебряный серп неожиданно доставил им необычайный трофей. Из коралловых пещер рифа они извлекли сокровище, которое мгновенно отодвинуло на задний план все сдерживающие начала и настроило их на воинственный лад.

- Но все - таки я нашел это! - упорствовал Фалеа.

Он был самым младшим из братьев, этот юный морской бог, цветом кожи напоминавший новую медную монету, с чертами лица, словно вырезанными резцом, с кудрявыми волосами, надушенными соком дикого апельсина. Он держался немножко в стороне от других, и его полные губы, походившие на лепесток алого ибиска, выражали горечь утраченных надежд...

- Но все - таки нашел это я! - повторял он.

- Ты уже сказал об этом десять раз по десять, - возразил Тумаи. - И если бы ты даже нашел это десять раз по десять, все равно не было бы никакой разницы. Все равно это было бы мое. Скажи, кто тебя позвал на ловлю, кто был гребцом на каноэ, пока ты нырял? Кто раскладывал устрицы на солнце?... Я буду драться с тобой, Фалеа, если ты так хочешь, свое право я выставляю против твоего права.

Мотуи ухмыльнулся:

- Наш брат хочет затеять драку, в которую он только и верит. Но и мы можем кое - что сказать. Я тоже заявляю на это свое право, Тумаи. Я подсказал тебе, где находится глубоководное устричное гнездо. И ты принял мой совет. Послушай же меня теперь. Если ты заставишь нас драться, то мы сообща, конечно, убьем тебя. И тогда твою долю мы разделим между собой. Четвертая часть, скажем, четыре тысячи чилийских долларов.

Все повернулись к нему. За Мотуи давно установилось прозвище «Умная голова». Он был самым старшим сыном Маты, правда, ниже других ростом, но очень способный и хитрый. Насколько братья признавали лреимущество его ума, видно было по мрачной гримасе Тумаи, по беспокойному состоянию Фалеа и подозрительному взгляду самого старика Маты. Тем не менее все слушали его с глубоким вниманием.

- Я знаю много такого, чего не знаете вы. Я побывал там, где никто из вас никогда не был, - в Расотонге, в Фиджи и даже в Таунсвиле. Я доходил до Паумо - гу, где жемчуг собирают целыми корзинами. Кто же знает больше меня? Однажды в Папите я видел жемчуг. Он был лишь чуточку меньше нашего. Да, он был почти такой же величины, и толстый купец - француз заплатил за него шестнадцать тысяч чилийских долларов.

Он не употребил туземного слова для обозначения понятия «тысяч»: такого слова нет в ходу на острове Фуфути. Но все они знали, что это большие деньги. Каждый из них жадно глядел на предмет спора, лежавший перед ними на мате, в мягком гнездышке из волокон кокосовой пальмы.

Это был изумительный жемчуг, один из тех, какие время от времени добывают на Короманделе, на Цейлоне, на острове Четверга или островах Нижнего Архипелага. Этот жемчуг, равный яйцу реполова по размеру, был без малейшего изъяна, исключительный по структуре и окраске, совершеннейший во всех отношениях.

Таким он и показался бы какому - нибудь бродячему искателю приключений на берегах Тихого океана, если бы только ему выпало счастье отыскать такой жемчуг. Тем же, кто более трезво смотрит на вещи, жемчуг этот представился бы злополучным сокровищем, так как он был несравненно красивее и дороже многих драгоценных камней, из - за которых велись распри, ставились на карту жизнь и честь, проливались слезы; из - за которых коронованные особы и их фавориты приобретали славу или покрывали себя позором.

Для обитателей же острова Фуфути, этих наивных детей солнца, найденное сокровище означало нечто более практичное.

- На шестнадцать тысяч чилийских долларов, - сказал Мата, - можно купить настоящий дом, как у белых людей, с железной крышей, а также завести поросят и купить табаку! А может быть, еще и ружье в придачу, в чем мы так нуждаемся, - кивнул он на ржавое охотничье ружье, висевшее на стене.

Жемчуг лежал перед ними, тая в себе огромные возможности. И каждый из сыновей, слушая Мату, делал свои расчеты, строил свои тайные планы. Они смотрели на жемчуг в напряженном молчании. И вдруг раздался веселый смех, и сверкающий жемчуг, точно по волшебству, очутился в чьей - то руке.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.