Путешествие по Дании

Он построен на пожертвования богатейшего пивовара Якобсена.

Тончайший лирик - Том Кристенсен, входя в музей, сострил:

- Это могила известного пьяницы.

Во внутреннем дворике музея, посреди бассейна, лежит беломраморная скульптура «Морская мать» работы Кайя Нильсена. Это раскоряченная женщина, словно бородавками обсыпанная, ползающими по ней младенцами, - штук десять минимум. Даже в глазах самих датчан эта скульптура ассоциируется с опоросом. Это неплохой герб для страны, имеющей пять миллионов свиней.

Как в Лувре бросаются к Венере Милосской, как в Венеции тянутся к Дворцу дожей, так в Дании турист в первую очередь спрашивает замок Элсинор с могилой Гамлета. Этот замок на узкой длинной косе, врезающейся в Зунд. Зунд - это широкая соленая река, вроде Волги под Сталинградом, и на другом берегу этой реки чуть видны фабричные трубы Швеции...

Мой спутник по поездке посмотрел на Элсинор и сказал:

- Могила Гамлета неинтересна. Этих могил у нас в Дании штук пять. Копнуться - найдешь кош - кии скелет.

Я заговорил о литературе. Маститые имена сказочника Андерсена и Брандеса были встречены снисходительной улыбкой. Для молодой Дании - это неинтересные шамкающие дедушки. Но в молодой Дании оказался Андерсен Нексе - человек широкий в плечах и в лице, легкий и ясный старик, - напомнивший мне честертоновского «человека - воскресенье».

Андерсона Нексе зовут датским Максимом Горьким. Ленин в годы эмиграции рекомендовал перевести его «Пепле - завоевателя» для рабочих. Книги Андерсона Нексе - это биография социал - демократического рабочего, прослеженная в десятилетиях. Нексе ласково и с верою писал о Советской стране в 1921 г. Он приезжал к нам вновь в 31 - м и совсем недавно, чтобы взглянуть, как потрясающе стремительно страна продвинулась.

Рожденный пятилеткой ударник для Нексе - величайшее чудо. В книге, которую он пишет, «Потомки Пепле» люди учатся быть социалистами около советских станков.

Езжу по Дании на автомобиле. Семинар на колесах.

Спутники учат меня видеть датскую землю, трехэтажную сельскохозяйственную Данию.

Вышла ее в гербах и замковых шпилях. Две тысячи дворян - землевладельцев, у которых больше ста гектаров на каждого. У них в руках одна шестая часть всей Дании.

Следующий этаж - бауэры: восемьдесят семь тысяч бауэров - от десяти до ста гектаров земли. В их руках - две трети всей Дании.

Ниже - хусмены. Их сто десять тысяч. Под ними земли столько же, как под двумя тысячами дворян. Их хозяйство дом и огород. Хлеба своего они не имеют.

Однажды, спасаясь от бурана, мы заехали в деревенскую школу для взрослых. Дальше ехать было невыносимо. Даже медно - румяный Ого Иоргенсен - мой вожак по Дании, писатель и переводчик, - даже он ежился в стуже, несмотря на свое звание «викинга». Викингами в Дании называют тех, кто купается в зимних прорубях.

Школа была большая и светлая. В ней стоял запах кофе и крахмальных салфеток. На узких столах в столовой девушки звенели посудой.

Два отделения было в школе. Одно - общеобразовательное, там учился деревенский актив. Школа была основана пастором, а сейчас ею владели социал - демократы, к по существу она была их партийной школой, готовя будущих мелких партийных чиновников, кооператоров, письмоводителей. Не забудем, в датском королевстве самая сильная партия - социал - демократы.

Второй факультет школы был несколько неожиданным, - он готовил поваров и притом преимущественно для судовых камбузов.

Меня попросили выступить перед учениками. Я согласился отвечать на вопросы. Слушатели сидят на скамьях лицами к пустой кафедре и поют тягучую песню - социалистический гимн. На нас, вошедших, никакого внимания, пока песня не будет окончена. Директор занимает кафедру. Мы с аудиторией взаимно изучаем друг друга глазами. Ребята крепкие, преимущественно молодые. Женщин мало. Несколько людей постарше - типа сельских учителей. Несколько ребячьих физиономий самого что ни на есть комсомольского облика. А впрочем. почему бы и здесь не быть сырью для комсомола?