В предпусковую неделю на стройке с тяжелым бетоном было туго. На заводе гнали в основном обычный раствор. Он был нужен всем. И бригадир Жора Фоменко, словно клещами, вытягивал из начальства распоряжение, чтобы с тяжелым бетоном не было задержки. Всем в бригаде очень хотелось закончить перекрытие на рентген-камере до сдачи первой очереди. Наверное, своими просьбами и требованиями надоел он в эти сумасшедшие дни, и начальник СМУ с торжеством и злорадством, а может, Жоре это только показалось, пришел в разгар рабочего дня на рентген-камеру и сказал:

– На кого из звеньевых оставишь бригаду? Ты включен в делегацию передовиков Ростовской области. Поедешь в Ленинград...

– Не поеду!

Брови начальника СМУ от удивления поползли вверх.

– То есть как это «не поеду»? Ему честь, ему почет. Со всей стройки считанные люди...

– Не поеду. Не для того два года грязь месил, чтобы перед пуском уезжать... Опять же перекрытие...

– Я вам запрещаю работать на рентген-камере! Сейчас же домой, собираться в дорогу!

Начальник СМУ, резко повернувшись, зашагал по проходу. И уже в спину ему Жора повторил упрямое: «Не поеду!»

Вечером, когда Фоменко с Арсеном еще спорили, как сваривать арматуру в лобовой части перекрытия, Жору потребовали к телефону.

Голос комсомольского секретаря стройки глухо бился в мембрану: «Выезд из Ростова завтра. Документы доставят на квартиру».

Выслушав, Фоменко упорно повторил: «Не поеду!»

Он поднялся на рентген-камеру злой. Чувствовал: нажим крепчает. И раздражался еще больше, резче, чем обычно, продолжал спорить с Арсеном. Хотя Фоменко для Арсена в строительном деле был непререкаемым авторитетом, от резкого тона бригадира завелся и он. В разгар перепалки Фоменко бросил взгляд вниз. В пролете возле рентген-камеры, запрокинув голову, стояли второй секретарь горкома партии Юрий Викторович Чуродаев, заместитель секретаря парткома Геннадий Григорьевич Персидский и еще несколько человек. И Фоменко понял: ехать придется. Чуродаев атаку начал сразу:

– Что ж вы, Фоменко? Молодой коммунист, депутат, орденоносец, бригадир передового коллектива, и заладили, как мальчишка: «Не поеду!» Конечно, обидно уезжать перед сдачей корпуса. Понимаем...

Секретарь горкома произносил все это медленно, с хрипотцой. Невооруженным глазом было видно: устал человек, вымотан до конца. В хлопотах перед пуском всем досталось. И ему и другим. Впервые за этот день испытал Фоменко неловкость за свое упрямое: «Не поеду!»

Ветер был шквалистым и злым, когда сумрачным февральским днем новоиспеченный бригадир Георгий Михайлович Фоменко на будущем первом корпусе принимал этап условно освобожденных из Ростова-Жора стоял в котловане первого корпуса перед угрюмой толпой небритых людей, спрятавших иззябшие кисти рук в рукава телогреек и ежившихся на резком морозном ветру. Фоменко рассказывал, какой здесь будет завод, разъяснял, что предстоит сделать будущей бригаде плотников-бетонщиков, и вглядывался в этих людей, стараясь уловить в их лицах хоть малый отзвук. По документам Фоменко знал, что в основном это молодые: от 18 до 30 – оступившиеся всего лишь раз, но уже услышавшие, каждый, вескую формулу: «Именем Советской Социалистической Республики...»

Фоменко переводил взгляд с одного на другого, пытаясь как-то передать им свою убежденность, свою горячность. Стоявшие перед Фоменко встречали его взгляд с насмешкой. Но вот невысокий парень в шапке с незавязанными ушами спокойно встретился с Фоменко взглядом, не отвел глаза, а упорно продолжал смотреть на него, нового бригадира, – начальство, пусть малое, кивал головой, без подхалимства, с достоинством, свойственным гордым и сдержанным людям. Позже Фоменко узнал его имя: Хусен Хазарович Дударов, сокращенно Арсен, в прошлом шофер из-под Грозного.

Каждый год первого июня суждено теперь Арсену проводить ночь без сна. Каждый год, сколько осталось Жить ему, в эту ночь память будет прокручивать один и тот же «фильм», наполненный нелепыми случайностями, трагический в своем ходе, где нет правых и виноватых, но есть смерть одного, изломанная судьба второго и зрелая черешня на полотне шоссе, сочную мякоть которой впечатали в асфальт рубчатые протекторы машин.

В тот вечер начальник автоколонны сказал Арсену:

– Горим с планом. Нужны трубы. Не приказываю... прошу, как ударника коммунистического труда... Как будущего руководителя... После автодорожного техникума ты ведь тоже возглавишь колонну... Как хорошего парня, наконец. Выручай. Дорога – люкс. Сам знаешь – трасса: Ростов – Баку. За три часа обернешься? Поднажми!..

И Арсен жал, торопясь домой по хорошо знакомому пустынному в это время шоссе. Запахи обширных садов врывались в открытое окно кабины волнами: яблони, персики, груши... Приближалась станица Троицкая, знаменитая в крае своими черешневыми садами.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.