Пиано получается громкое, гулкое, непрозрачное, а форте вязкое... Перья должны лететь – что же вы щекочете!.. Виолончели! Не берите много нот – берите одну, но звучнее. В такой день мы должны играть лучше. В Большом театре шла репетиция концерта, посвященного 60-летию ВЛКСМ. За пультом главный дирижер театра Юрий Симонов. Праздничные концерты столь же трудны, сколь и почетны. Надо успеть за две-три репетиции не только сделать каждый номер, но, главное, объединить огромную и многоцветную, порой разностильную программу в логическое и цельное музыкальное полотно. И поразила тогда необыкновенная собранность Симонова, ясность и быстрота мышления, предельная точность жеста, мимики и слова, устремленность к пока одному ему видимой единой и выразительной общей картине. И огромное чувство ответственности, полная, самозабвенная отдача этому очень важному и все-таки «разовому» концерту, из программы которого, возможно, многое никогда не войдет в постоянный репертуар дирижера.

Я не впервые попала на его репетицию. Но не уставала удивляться богатству лексики, обширному активному словарю, из которого поразительно оперативно выхватывается образное, с точным настроением и смыслом слово – единственно возможное и убедительное при обрисовке задачи, характеристике каждого исполняемого фрагмента. Поистине каждое слово необходимо на данном этапе музыкального труда, дополняя столь же четкий и выразительный жест.

– Это надо исполнять, будто вы влюблены. Вы относитесь рассудочно, как Онегин, а надо как Ленский. Это красиво, когда звучит такая музыка!

Конечно же, меткость слова и точность постановки задачи, как и мастерство, – результат труда, поиска и опыта многих лет.

– В самом начале моей дирижерской деятельности у меня были принципиально иные меры воздействия на исполнителей, – шутливо говорит Юрий.

Иными мерами воспитания лет тридцать пять назад было... телесное наказание нерадивых музыкантов с помощью дирижерской палочки. Правда, палочкой был тогда обыкновенный карандаш, музыкантами – куклы, рассаженные на обеденном столе. А самому «маэстро», Юре Симонову, едва стукнуло в то время... три года. Он воспроизводит этот ранний этап своей дирижерской деятельности со слов мамы, в то время певицы Саратовского театра оперы и балета. Поведала мама и о том, как ее столь рано определивший призвание в искусстве сын остановил однажды репетицию, начав «дирижировать» театральным оркестром из ближайшей ложи. «Уберите его, он мне мешает!» – закричал тогда ведущий репетицию дирижер. Он явно расходился с малышом в понимании главной задачи, в темпах и акцентах фразировки...

Зато помнит сам Юрий, как на вступительных экзаменах в музыкальной школе спел он любимые арии: Ивана Сусанина, Кончака и... Шемаханской царицы (было высокое сопрано: брал фа диез третьей октавы) – и на вопрос экзаменаторов, на каком инструменте он хочет учиться играть, ответил не задумываясь: «Ни на каком! Я хочу быть дирижером!»

Дирижеров школа, естественно, не готовила, и Юра стал учиться играть на скрипке, но с мечтой не расстался. Такая страстная устремленность не могла остаться без заслуженной награды, и в двенадцать лет (это был 1953 год) руководитель школьного детского оркестра Григорий Кондратьевич Ершов впервые поставил Юру Симонова за настоящий дирижерский пульт. Юный дирижер исполнил с оркестром Саратовской детской музыкальной школы соль-минорную симфонию Моцарта, детскую симфонию Гайдна, неоконченную симфонию Шуберта, небольшие произведения Чайковского, Бетховена...

Потом Ленинград, специальная музыкальная школа при консерватории.

Консерватория. Штурм высот исполнительства – скрипка и альт.. И одновременно класс симфонического дирижирования у педагога Н. С. Рабиновича. Самодеятельный симфонический оркестр Выборгского Дворца культуры. Участие во Всесоюзном конкурсе дирижеров в 1966 году. Симфонический оркестр в Кисловодске. Золотая медаль на Международном конкурсе дирижеров в Риме.

Главным дирижером Большого театра Симонов стал в неполных двадцать восемь лет.

Конечно, в таком стремительном взлете всегда большая доля случайности, явного «везения», благоприятного стечения обстоятельств. Повезло и Юрию Симонову – прежде всего в том, что начало его самостоятельного пути в музыке совпало со временем своеобразных экспериментов в выдвижении молодежи на самые видные посты в искусстве. Не случайно именно в последние годы главными дирижерами трех ведущих музыкальных театров страны стали молодые музыканты: кроме Симонова, Юрий Темирканов в Ленинградском театре оперы и балета имени Кирова и Дмитрий Китаенко, ныне возглавляющий симфонический оркестр Московской филармонии, тогда был назначен в музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко.

И все же почему именно он? Вспоминается весьма показательный эпизод из биографии Симонова. На Всесоюзном конкурсе дирижеров он... оказался без документов. Что было делать?

– Я позвонил тогда председателю жюри, – рассказывает Юрий. – Объяснил положение, спросил, как быть.

«Приходите без документов, – ответили ему. – Вероятно, вам есть что сказать в музыке...» И, поверив в незаурядность молодого музыканта, не ошиблись. Симонов стал лауреатом конкурса. И пусть он занял тогда только шестое место – его назначили главным дирижером в симфонический оркестр Кисловодской филармонии. У него появились новые возможности творческого проявления и роста. Но, пожалуй, главная награда – сложившееся мнение о его необыкновенной целеустремленности, воле, умении бороться и утвердить свою творческую индивидуальность в самых трудных условиях.

Назначение в Большой театр было неожиданным признанием, редкой удачей. И одновременно тяжелой, ответственной ношей. Впервые в истории Большого театра высокий пост главного дирижера занял такой молодой, почти неизвестный музыкант. Один на один предстал он перед огромным коллективом мастеров, работавших с ведущими дирижерами страны, встречавшихся с мировыми знаменитостями, привыкших к признанным авторитетам. Симонова сразу (и в общем-то закономерно) стали сравнивать с этими авторитетами, и прежде всего с его предшественниками в Большом театре. Всего творческой непохожести и коллектив и любители музыки видели разное: кто – свежесть восприятия, кто – явную незрелость.

Всего этого не мог не чувствовать Юрий. Сколько истинного таланта потребовалось, чтобы найти правильные формы творческих и человеческих отношений с множеством таких разных людей – певцов, музыкантов, танцовщиков, режиссеров, художников, каждый из которых сложившаяся личность с собственными мнениями и убеждениями. Показать хотя бы на минуту свою неуверенность было равносильно добровольной сдаче оружия. Но вряд ли ему, неопытному, принесла бы пользу и излишняя уверенность. Как было определить меру во всем: где согласиться с более опытными и знающими мастерами, поучиться у них, а где выйти в открытый поединок, упорно добиваясь своего...

Сейчас Симонову тридцать девять. За плечами более десяти лет руководства первым музыкальным театром страны. В его репертуаре 20 оперных спектаклей, 7 собственных постановок, более 200 крупных симфонических произведений. Его постановки подробно разобраны музыковедами. Юрия Симонова давно и привычно называют мастером. В коллективе театра говорят о его большой одаренности, глубоком понимании музыки и умении объяснить и зажечь исполнителей, о его любви к опере...

– Меня спрашивают иногда, страшно ли было встать за пульт, прославленный именами таких выдающихся мастеров, как Пазовский, Голованов, Мелик-Пашаев, Светланов, Рождественский. Нет, тогда было совсем не страшно. А сейчас страшно и с каждым днем страшнее: с годами, естественно, возрастают требовательность к себе и как к музыканту и как к руководителю, мера ответственности за весь театр.

Первым продирижированным спектаклем на сцене Большого театра была «Аида» Верди (11 января 1969 года).

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.