– Я требую, чтоб была красная свадьба, и никаких богов!

И в этой фразе громыхал пафос. А затем совершенно неожиданно Маяковский просто добавлял: «Во». И от этого неуверенного и тупого «во» становился ясен весь облик Присыпкина.

Маяковский и Мейерхольд непрестанно следили за рождением нашего общего детища – Присыпкина. Многое получалось не сразу. Мейерхольд подчас сердился, Маяковский был ангельски терпелив. Этот, казалось бы, резкий и даже грубый в своих выступлениях человек в творческом общении был удивительно мягок. Он никогда не шпынял актеров, никогда, как бы плохо они ни играли, не раздражался.

Я очень любил Маяковского, гордился знакомством с ним, чтил его талант и потому долгие годы не мог простить себе совершенный по отношению к нему промах. А было вот как. Маяковский читал мне и моему товарищу «Баню» в Ленинграде, в номере Европейской гостиницы. И я недооценил пьесу. Маяковский привык к шумной «смеховой» реакции, а тут он читал двум «мрачным комикам». Только в 1951 году я отдал свой долг любимому поэту, сыграв Победоносикова в радиопостановке Р. Симонова.

В апреле 1930 года Театр Мейерхольда гастролировал в Берлине. Однажды хозяин маленького магазинчика около театра показал нам свежую немецкую газету. Я плохо понимал по-немецки, но тут все понял. Вечером на спектакле, по предложению Мейерхольда, актеры и зрители почтили память Маяковского вставанием.

В моих воспоминаниях я отвожу большое место встречам с Маяковским, потому что он имел огромное влияние на мою жизнь. Влияние это не ограничивалось только теми тремя ролями, которые я сыграл, и десятком стихов, которые читал. Я все время ощущал его присутствие – присутствие большого художника. И тогда и позже, после его смерти, я всегда мысленно обращаюсь к Маяковскому. Как бы он отнесся к той или иной моей работе? Вот здесь бы он сказал: «пошло», «мещански мелко», а здесь бы оценил мастерство исполнения...

Каково было мое удивление, когда я узнал от моих друзей-однолеток, что они тоже чувствуют Маяковского как свою художественную совесть.

В тридцатые годы я эмоционально стал отходить от театра Мейерхольда. И в 1935 году ушел из театра: меня манила возможность проявить себя в кино так же самостоятельно, как я проявил себя в художественном чтении, став режиссером самому себе. Я хотел работать и совершенствоваться в кинокомедии, которая так нужна и любима народом. После долгого «простоя» я получил возможность снять фильм «Однажды летом» по сценарию Ильфа и Петрова. Но к моменту съемок фильма темы и характеры сценария перестали быть актуальными. На просмотре нас хвалили и авторы, Ильф и Петров, и их друзья. Но рецензия в «Правде» полностью нас разгромила. После этого фильма я почти три года был вне театра и кино и занимался только художественным чтением...

В труппу Малого театра я вступил 15 января 1938 года, а незадолго до этого Г. В. Александров пригласил меня на роль Бывалова в фильм «Волга-Волга». Александров обладал самым главным и нужным для меня качеством режиссера – прекрасно чувствовал комедию и юмор. Работали мы дружно и спокойно. Фильм был удостоен Государственной премии, его показывали на Тегеранской конференции глав правительств. Я считаю, что с помощью Александрова мне удалось создать сатирический образ бюрократа, имя «Бывалов» на многие годы стало нарицательным.

Во время съемок «Волги-Волги» мне по ходу действия надо было прыгать с палубы в воду. Вода была холодная, осенняя. Можно было взять дублера-пловца, но мне хотелось, оторвавшись от палубы, продолжать в воздухе при падении перебирать ногами, как бы продолжая бег по воздуху. И вообще хотелось сыграть сам прыжок.

Александров указал мне место на палубе, откуда надо было прыгать. Я довольно уныло сказал: «Уж лучше с капитанского мостика. Это было бы поэффектней! » Не прошло и десяти минут, как Александров распространил слух, что я буду прыгать с капитанского мостика. Со всех сторон послышались расспросы, возгласы удивления и восторга. Идти на попятную было поздно, и я в сапогах и с портфелем полез на самую верхнюю палубу. Забравшись туда, я уже был менее восхищен своей затеей и почти собрался отказаться. Да вспомнил, как ехидно посмеивались над дублершей Орловой, которая не смогла прыгнуть. Раз, два, три... и мне ничего не оставалось, как прыгнуть. Все сошло хорошо. Больше прыгать мне не пришлось, но в холодной воде довелось еще посниматься. Думаю, этот прыжок мог быть и менее удачным, если бы я не занимался спортом. Отсутствие физической тренировки часто становится уязвимым местом многих актеров. С двадцати до двадцати шести лет я совершенно не занимался физкультурой и спортом. Как результат работы в холодных театрах тех лет у меня начались приступы астмы. Измена спорту обошлась мне довольно дорого. По совету врача я вернулся сначала к дыхательной гимнастике, а потом и на спортивные площадки. Всю жизнь я занимаюсь теннисом, лыжами, коньками. А дыхательная гимнастика, физкультура и длительные прогулки остаются моими постоянными спутниками и сейчас, на пороге восьмидесятилетия. С возрастом я стал спать на открытом воздухе. Зимой сплю в теплом мешке, совсем как мой герой из кинофильма «Безумный день». Поверьте мне, что такой сон стоит нескольких дней отдыха и удивительно восстанавливает силы.

Увлечение спортом сделало меня страстным коллекционером: я собираю клюшки знаменитых игроков с их автографами. Встречаясь с нашими хоккеистами перед ответственными матчами, читаю им Чехова и Зощенко, переводы Маршака. Спорт так же, как и игра на сцене, требует от человека полной отдачи, вдохновения. Театр так же, как и спорт, невозможен без коллектива единомышленников, без чувства локтя товарища.

Я никогда не жалел времени для занятий спортом. Когда молодые актеры жалуются мне, что они заняты с восьми утра до поздней ночи и у них не остается времени на спорт, я спрашиваю: «А зубы чистить у вас есть время?» Я советую, умудренный примером своей собственной жизни, всем молодым: забронируйте хотя бы час в день для занятий спортом на свежем воздухе. В этом – источник жизни...

В Малом театре меня встретили радостно, в основном молодежь. Моя работа в нем началась с роли Хлестакова в «Ревизоре» Гоголя и стала началом нового этапа в моем творчестве. Работа над ролью Хлестакова была важна для меня прежде всего своей общей реалистической направленностью. Когда я стал ощущать себя современным актером и в то же время носителем традиции Малого театра, я почувствовал радость от желания участвовать в создании современного Малого театра.

Пров Михайлович Садовский «признал» меня в роли Аркашки в «Лесе», а позже даже говорил, что я лучший Счастливцев, с которым ему довелось играть.

Судьба дала мне возможность спокойно поработать в Малом театре три года. Великая Отечественная война нарушила мирную жизнь всего советского народа, нарушила и мирный строй жизни театров, поставила новые задачи перед работниками искусства.

Эту войну нельзя считать годами, ее надо считать днями и ночами, потому что 1418 дней и ночей каждый советский человек делал все возможное, а часто и такое, что не вмещалось в рамки человеческих возможностей, для разгрома фашистских захватчиков. Каждый помнил, что эта война – война за свободу нашей Родины, за то – быть или не быть нашему советскому строю. И мы, деятели театра, деятели искусства, были вместе со всем народом, нашли свое место в этой общенародной битве.

Малый театр эвакуировался в Челябинск, но я, пробыв там недолго, в начале февраля с бригадой нашего театра отправился на фронт. Честно говоря, я ехал и думал, что там, на фронте, не до артистов, что мы будем в тягость, что, вероятно, надо помогать фронту как-то иначе. Как я ошибался! Для наших солдат мы были живой связью между страной и армией, в нас они чувствовали отношение к ним тех, кто трудится в тылу. Дружески сближаясь с солдатами, мы открывали для себя новые, подчас удивительные черты в характерах и поступках наших людей на фронте. Мы поняли, что на войне не бывает легких дней, что война – это не только подвиги, но и тяжелый каждодневный труд.

Первого убитого гитлеровского солдата, парня лет семнадцати-восемнадцати, я увидел в сорока километрах от Москвы. И, несмотря на суровую военную действительность, подумал о его матери в далекой Германии. Через час я рассказал о своих мыслях командиру части, в которую мы приехали.

– Несколько дней назад их здесь лежали сотни. Немножко теперь подобрали. Незачем им было приходить на нашу землю! – сурово ответил он.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.