«Этот труд зовется счастьем»

Фронт стал настоящей закалкой для меня и моих товарищей-артистов. Неповторимые переживания глубоко западали в душу, обогащали новым постижением человека. Я заметил, что истинные герои войны отличались простотой и скромностью, говорили о совершенных подвигах как о необходимом и обыденном на войне.

Как-то я познакомился с добродушным и необыкновенно застенчивым человеком. «Ну, это мягкотел вроде меня», – подумал я. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что этот «мягкотел» – героический разведчик, что он проникал в расположение противника, к самым отдаленным постам в его тылу и собственноручно убил пятьдесят фашистов.

– Неужели не боитесь, привыкли? – спросил я, пораженный сочетанием скромности и смелости в этом человеке.

– Да по-разному, – отвечал он, – вообще-то смотря по обстановке...

Так я начал понимать деловой и трезвый подход солдат и офицеров к героическим по сути и вместе с тем обыденным и будничным на войне делам.

Через несколько лет, репетируя роль матроса Шибаева в пьесе Вс. Вишневского «Незабываемый 1919», я вспомнил этого разведчика и постарался воплотить его «мягкотелую» непреклонность, умение сохранить чувство юмора даже в трагических ситуациях в образе матроса революции.

Группа артистов Малого театра, в которую я входил, дала на фронте более сорока концертов. На личные средства актеров была построена эскадрилья «Малый театр – фронту». Навсегда осталась в памяти церемония передачи самолетов летчикам, на которой присутствовал весь коллектив театра.

Советский народ выстоял в этой войне и победил. Мирная жизнь предъявила новые требования к искусству. Появилась огромная потребность в комедии, и комедия в те годы брала новый разбег.

Я много лет не снимался в кино и возобновил свою работу киноактера только в 1956 году. Этот перерыв объяснялся и годами войны и загруженностью в Малом театре. Я не был удовлетворен ни поставленными задачами, ни их разрешением в фильме «Безумный день», поэтому сразу хочется вспомнить о «Карнавальной ночи».

Фильм получился легким и веселым и был исключительно хорошо принят зрителем. В картине звучало много джазовой музыки, которая тогда была еще редкостью в нашем художественном кино. Было вообще много хороших песен, которые запомнились и оставались популярными долгие годы.

Фильм стал дебютом не только для актеров Л. Гурченко и Ю. Белова, но и для режиссера Э. Рязанова, который до этого работал кинодокументалистом. Рязанов оказался необыкновенно «легким» в работе с актером. Несмотря на молодость и неопытность, Эльдар Александрович раскрылся в этом фильме как режиссер, умеющий понять актера, как тонкий наблюдатель и психолог, умеющий заметить и выявить в каждом исполнителе самое важное для роли.

Сюжет «Карнавальной ночи» не был новым – как и в фильме «Волга-Волга», рассказывалось о самодеятельности, об извечном конфликте старого в лице бюрократа Огурцова, которого играл я, с новым и молодым. Но делался этот фильм с позиций своего времени. Несмотря на схожесть ролей Бывалова и Огурцова, мне кажется, я не повторил в этой роли черт Бывалова.

Лавры комика мне никогда не помогали, приходилось отстаивать свое право играть не только в комедии. Помню, как говорили: «Не надо бы ему играть Кутузова в фильме «Гусарская баллада», как бы не скомпрометировал». То же было и с Акимом в спектакле «Власть тьмы» Л. Н. Толстого, опять же говорили: «Не его амплуа».

Для меня Аким не был неожиданностью. Не могу сказать, что я всю жизнь мечтал именно о нем, но пригнел я к Акиму естественно и для себя лично закономерно. Аким, каким увидели его мы с режиссером Б. И. Равенских, прост и ясен. Его надо чувствовать и любить за богатую и нежную русскую душу, за чистоту и благородство помыслов, за истинно народную мудрость и простоту. Я считал всегда, что Аким – главный герой этой пьесы. Критика подтвердила, что мне удалось этого добиться в спектакле. «Главный герой спектакля «Власть тьмы» – Аким И.В.Ильинского», – писал критик Е. Поляков.

Через двадцать лет состоялся спектакль «Возвращение на круги своя» Друцэ, где я сыграл роль самого Льва Николаевича Толстого. Путь к этому образу был долгий, все эти годы он был со мной в сердце и мыслях. Ведь Толстой – это целый мир. Сотни вопросов вставали передо мной. Кое-кто предлагал играть без грима, но это значило бы ставить знак равенства между собой и Толстым. Я остановился на фотографически точном гриме. Главным для меня стало – раскрыть жизнь духа гениального русского писателя, сделать видной зрителю работу его мысли.

В долгих размышлениях над образом Льва Толстого пришло ко мне и особое видение мира и новое осмысление жизни и творчества. «Чтобы жить честно, – говорит Толстой в спектакле, – надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость!»

Без вечного беспокойства, недовольства собой не может быть художника.

Меня всегда привлекала работа режиссера. Мне довелось поставить в Малом театре такие разные по жанру спектакли, как «Ярмарка тщеславия» Теккерея, «Любовь Яровая» Тренева, «Госпожа Бовари» Флобера, «Ревизор» Гоголя. В прессе меня даже называли «молодой режиссер Ильинский», хотя эти работы я делал не так давно.

Я люблю работать на телевидении. Вместе с телевизионным режиссером Сааковым был я сам себе режиссером в фильме «Эти разные, разные лица» по рассказам А. 11. Чехова. U6 этом фильме трудно рассказывать, его надо смотреть. Работа была экспериментальная, чрезвычайно сложная: ведь я играл больше двадцати ролей. Чтобы создать грим только для пяти персонажей, потребовалось около месяца поисков и кропотливого труда. При всем удовольствии от этой работы я считаю, что ей повредила спешка, не всегда были удачными съемки.

Среди множества фильмов, снятых на телевидении, есть фильмы «Ильинский и Зощенко», «Ильинский и Маршак». С писателями сблизила меня работа над художественным словом. Находил время для советов по пополнению моего «чтецкого» репертуара К. И. Чуковский. Много лет мы дружим с С. В. Михалковым, не было басни, которую бы он мне не прочитал, выпуская в свет. Так что есть еще много интересных материалов для новых фильмов. И работу на телевидении и на радио я продолжаю с удовольствием. Мне дорога возможность общаться и разговаривать «по душам» посредством телевизионного экрана. Обращаешься как бы к одному зрителю, и вместе с тем этот единственный зритель превращается с помощью техники в многомиллионную аудиторию. И при всем этом не теряется интимность общения.