Набережная Блока

Станислав Романовский | опубликовано в номере №1227, июль 1978
  • В закладки
  • Вставить в блог

Они шли с винтовками, в черных бушлатах, черных шапках, черных клешах, и снег, как сахар в крепких зубах, неправдоподобно яростно скрипел, грохотал и раскалывался под их башмаками.

Она отделилась от стены, выпрямилась, поправила ремень с тяжелым наганом и улыбнулась матросам – всем лицом улыбнулась, на котором запеклась розовая корочка солнца.

Матросы шли мимо, видели ее улыбку, скользили по ней глазами, уходили, и снег еще долго грохотал под матросскими коваными башмаками.

Город жил.

На сверкающем снегу Невы копошились черные люди, набирали воду в ведра, беззвучно, оглушенные солнцем и тишиной, в которой все еще грохотали шаги отряда матросов, двигались, поддерживая друг друга. По набережной старик провез на салазках старуху, сгорбленную до самых колен. На детских санках с белыми полозьями женщина провезла гробик, неестественно маленький, сколоченный из посылочной фанеры, где сохранились довоенные надписи, сделанные чернильным карандашом. Ребятишки проволокли бочку с водой на зальделом днище – вода выплескивалась из черного, оплавленного льдом стеаринового цвета нутра бочки, взлетала и светилась. При этом Мария Сергеевна перехватила завистливые взгляды ребятишек – они смотрели на ее наган в лаковой кобуре. Две старухи вели под руки молодого человека в длинном пальто, из-под которого выглядывали тонкие, как палки, ноги в обмотках и ботинках, схваченных, чтобы не развалились, медной проволокой, поблескивающей на солнце. Люди двигались посреди белого, замершего, залитого жгучим солнцем дня, живые везли мертвых, мертвые следовали туда, куда их везли живые, и Мария Сергеевна не ощущала границы между ними, если бы... Если бы не грохочущий снег под башмаками матросов. Если бы не мальчишки, что проволокли бочку со стеклянно светящейся водой и не бросили бы завистливые взгляды на наган в лаковой кобуре...

Это был участок Марии Сергеевны.

Здесь жили живые люди, и если в довоенное время они делились на тех, кто с разной степенью громкости говорил о своих бедах, и тех, кто справедливо полагал, что жалобы унизительны, то сейчас не жаловался никто. Они все, или почти все, поняли и приняли истину: жаловаться, когда всем трудно, не надо.

Вот мужчина средних лет в пыжиковой шапке провез на салазках свежевыструганный гроб с двумя коричневыми сучками на крышке.

Мария Сергеевна мгновенно вспомнила, что за эту неделю она, пожалуй, в третий раз видит эти два коричневых сучка. Пожалуй... Совпадение? И мужчину этого она видит в третий раз на неделе – это точно. Такой шапки больше ни у кого нет на ее участке. В третий раз он отвозит родных или близких на кладбище. Люди умирают подряд от голода. Их не успевают хоронить. Беда не ходит одна – смерть повадилась в семью этого человека.

Мария Сергеевна поймала себя на том, что она идет за ним и смотрит на два коричневых сучка на сосновой крышке.

Мужчина шел вдоль Невы неторопливой скорбной походкой и не подозревал, что за ним следует Мария Сергеевна.

Они поравнялись, и она спросила не столько голосом, сколько глазами:

– Кто?

Он посмотрел на нее карими недоверчивыми глазами и ответил не сразу:

– Мать.

И пошел быстрее, обгоняя прохожих, и солнце светилось на сосновой крышке, лавирующей среди черных медленных людей. Как все произошло дальше, Мария Сергеевна поняла позднее. Мужчина шел быстро и, пропуская встречную санитарную машину, вынужденно, разом замедлил шаги. Санки же по инерции подались вперед под уклон. Веревка вырвалась из рук мужчины, и санки помчались, набирая скорость и покачиваясь, ударились в парапет набережной, гроб опрокинулся, раскрылся... И из него, обгоняя друг друга, весело запрыгали буханки хлеба. Золотистые, они раскатывались в разные стороны по белу снегу и замирали – одна, другая, третья...

Мужчина, не оборачиваясь, рванулся в ближайший переулок.

– Стой! – закричала Мария Сергеевна. – Сто-ооой! И не услышала своего голоса.

Она бежала, на бегу выпрастывая наган из тесной, твердой, как створки раковины, кобуры. Наган не слушался и не давался в руку.

– Стой! Стрелять буду! Мужчина не остановился.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены