Почему я еду? Ну как сказать... У человека ведь всего одна молодость, и не такая уж она долгая... Хочется связать это самое лучшее в жизни время с большим, настоящим делом. Таким, которым будешь гордиться, о котором с радостью всегда будешь вспоминать...

Перестук колес. Час за часом, час за часом. Пейзаж за окошком вагона почти не меняется: он неброский и одновременно какой-то удивительно просторный, лиричный и масштабный, обаятельно соединивший нежную, прозрачную графику перелесков, бескрайнюю размашистость полей, блеклую голубизну неба.

Россия...

Я записываю в блокнот разговор со Светой Распашновой, штукатуром четвертого разряда, членом МГК ВЛКСМ, бойцом отряда имени XVIII съезда, а рядом, в соседнем «отсеке» общего вагона, поют под гитару:

Чтобы жить километрами,

А не квадратными метрами...

Только что была остановка в Арзамасе. Земля Аркадия Гайдара. Митинг, речи, приветствия. Хлеб-соль и оркестр, лихо отгремевший «Легко на сердце от песни веселой».

Поезд уже тронулся, медленно идет вдоль перрона, а люди все смотрят и смотрят в сторону вагонов с надписью: «Всесоюзный ударный комсомольский отряд имени XVIII съезда ВЛКСМ».

Смотрят по-разному. Кто-то машет рукой, смеется, кто-то явно растроган, глаза влажные. У одних во взгляде доброжелательный интерес, у других грусть. В основном у тех, кто постарше. Чьи дороги утрамбовались-улеглись. Кто уже вряд ли сорвется в неизведанное, как эти парни и девчата из Всесоюзного ударного. И кто вспоминает собственные беспокойные меридианы юности или спрашивает себя, а не пропустил ли он когда-то свой главный поезд?

И чтоб таежные запахи,

А не комнаты затхлые...

– поют ребята-отрядовцы.

«Ударный отряд»... «Боец»... «Десант»... Мне приходилось встречать людей, с иронией пожимающих плечами при этих словах. Игра, мол... Не знаю. Наверное, есть игры, в которые хочется играть всю жизнь.

Игра? Когда в ночь на первое мая двенадцать самолетов ушли на север из уже весенней Тюмени в еще зимний Уренгой, когда, совершив прыжок в 1300 километров, садились они один за другим на снежное поле посреди бескрайней тундры, именуемое аэропортом Ягельное, и те, кто приземлился раньше, считал: «Восьмой... Десятый... Двенадцатый... Все...», когда, сгибаясь под неистовым ветром, ребята шагали к автобусам, хотел бы я взглянуть на скептиков, которые морщатся при слове «десант».

Да, десант. Да, бойцы. Да, ударный отряд.

Прощай, Москва!

Поэт Александр Жаров, делегат III съезда ВЛКСМ, очень точно передал мироощущение комсомольца послереволюционных двадцатых годов:

Я почти не знал nopы неволи,

Ей в лицо проклятьем не гремел.

Я из тех, кто опоздал в подполье

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.