Рагузовская сопка

Дюжина домов. Плюс пекарня. Плюс баня. Плюс медпункт. Плюс столовая. Плюс магазин. Итого...

«Итого...» - усмехнулся Рагузов, окидывая быстрым взглядом дымную от мороза улицу. Первую. И пока что единственную.

Казалось бы, чего уж проще - сплюсуй и определишь, сколько будет в общей сложности. Но Рагузовго знал, что арифметика здесь - дело десятое...

Ему припомнилось майское утро, когда он сыграл общий сбор. Всем, кто записался в строители.

- Войтов Антон... Что умеете? - начал Рагузов зачитывать список.

Поднялась пожарная каланча, лет примерно двадцати.

- Умею? Копать глубже, бросать дальше, - басом отрапортовал большой мальчик и под дружный смех изобразил, как он это умеет делать.

Смех смехом, а Рагузов по пальцам смог пересчитать тех, кто знал толк в строительном деле. Их, настоящих профессионалов, набралось ровно десятеро. Но зато это был десяток на все сто. По две, по три, по четыре строительных специальности у каждого. Так что костяк собрался крепкий. А, как говорят, были бы кости - мясо нарастет. И в самом деле мясо наросло. Начали с того, что каждый спец взялся натаскать пятерых «неумех». И ничего не скажешь, курс наук хлопцы пробегали, как на курьерских. На то, чтобы поставить первый дом, ушло 12 дней, на второй потребовалось восемь, а третий - словно боровик после грибного дождика - вырос за каких-то пять дней... Вот он, этот самый шлакобетонный боровичок, на шесть квартир. Только, к сожалению, дом все-таки не гриб, он сам не вырастет. В пять утра начинали недоспавшие хлопцы свою громкую работу, а прерывался стук и гром в полночь. Кровельщики, так те даже перестарались. Кому-то из них пришла в голову идея: «Пока не вобью последний гвоздь - с крыши не слезу!» Идея овладела массами. А пострадал кто? Поварихи. Им пришлось обслуживать клиентов на крыше. Вопреки известной пословице, утверждающей, что хлеб за брюхом не ходит. Получилось - ходит. И не только хлеб, но и борщи, и гуляши, и компоты. Такие-то дела... Правда, не все дела у хлопцев ладились с одного захода. И Рагузову хотелось порой закрыть глаза на недоделки. Но не мог он закрыть глаза. Рад не рад, а заставлял и доделывать и переделывать. Чтобы все было шик-блеск - чистая работа. Сбрось со счетов все это - будет ли верным итог? А тридцатикилометровые ездки за камнем и двадцатикилометровые - за песком? Как их исключить из подсчета? И еще обязательно нужно приплюсовать Антона Войтова с его «копай глубже, бросай дальше». Правда, самому Антону не пришлось ни копать, ни бросать, ни долбить мерзлый грунт под фундаменты, но из итоговой суммы его никак не вычеркнешь. Под начало Антону дали троицу еще таких же мальчиков «два на полтора» и откомандировали в Джаксы - разгружать вагоны. Чего только не поступает в адрес «Киевского»: трактора, грузовики, комбайны, сеялки, уголь, цемент, кирпич, лес, готовые детали домов - всего не перечтешь. И на все про все только четверо. Вот какая арифметика...

Рагузов остановился возле котлована, почти доверху засыпанного снегом. По задумке здесь должны стоять механические мастерские. И они бы уже стояли. Если бы их не отнесли к объектам, которые положено сдать в 55-м году. А нет в титульном списке - нет ни фондов, ни лимитов. Впрочем, теперь-то уж все образовалось. Два дня назад в Джаксы прибыли первые вагоны со стройматериалами для объектов нынешнего года. Общим весом - частью брутто, частью нетто - в 300 тонн. Войтов дал знать, что все это брутто-нетто он и его команда уже разгрузили. 300 тонн за два дня. И для подъемного крана чувствительно.

- Надо посмотреть, что за груз поступил. Да и Антона хочу проведать, - доложился Рагузов директору.

- Надолго? - поинтересовался Лука Фомич.

- Сегодня туда, завтра обратно - дел-то и тут уйма.

... Февральским утром 1955 года по главной и единственной улице пристанционного поселка Джаксы катил трехтонный «газик». Солнце еще не взошло, но уже развиднелось. Насколько хватало глаз, степь была облита холодным ровным светом, похожим на свет люминесцентных ламп.

Ни один любопытный не расплющил нос о стекло, чтобы поинтересоваться, кому это вздумалось в такую рань пуститься в дорогу. Только кудлатая дворняжка, барахтавшаяся в снегу на плоской крыше казахской мазанки, разинула пасть, видно, собираясь гавкнуть, но передумала и, взмахнув обвислым ухом, уронила голову на снег.

- Как варежкой, - усмехнулся Наянов.

- Что, как варежкой? - спросил подремывавший рядом Рагузов.

- Как варежкой, говорю, кабыздох нам ухом на дорожку помахал, - пояснил Ваня и, постукивая ногтями по баранке, покосился на своего спутника.

- Василий Яковлевич, хватит носом клевать - ты не цапля. Дома отоспишься!...

Ваня до отказа опустил боковое стекло, и в кабину ворвался холодный воздух. Василий Яковлевич заерзал на сиденье, похлопал себя ладонями по щекам, словно сбивая остатки сна, и быстро открыл глаза.

- Занимайтесь утренней гимнастикой при открытой форточке, - тоном инструктора физкультуры сказал он, потом, бросив взгляд на шофера, добыл из кармана ватных брюк пачку «Беломора».