– Яков... Прекрасно... Яков... Почти Якоб, очень близко к прусскому, не находите?
– Нахожу, отчего ж нет?
– Итак, Яков... Имя отца, пожалуйста.
– Вы знаете...
– Пожалуйста, имя отца?
– Павел.
– Павел. Почти Пауль. И, наконец, фамилия?
– Колаковский.
– Что-то есть в звучании польское, не находите?
– И отец и дед мой православные, католиком никто в роду не был.
– Ну, а как же тогда прикажете понять, что вы, православный, русский... Кстати, каков полк?
– Перед вами лежат мои данные, господин Бауэрмайстер.
– Вот я их и намерен перепроверить.
– Тогда я отказываюсь говорить с вами. Я офицер! Коли я сказал о своем согласии, извольте мне верить, а не устраивать пустые перепроверки... Мы так в гимназии баловались, в шестом еще классе, слабеньких духом пугали, начитавшись «Бесов»...
– Вы стали значительно более говорливым после того, как мы подкормили вас в лазарете...
Колаковский откинулся, словно от удара.
– Вы своему начальству доложите: отныне, я вообще говорить с вами перестаю и предложение свое беру обратно.
– Поздно, Яков Павлович. Ваше согласие служить германской разведке уже зафиксировано на фонографе, так что отказ ваш невозможен. Очень сожалею. В случае отказа мы ошельмуем вас в глазах офицеров двадцать третьего пехотного Низовского полка... Хотите послушать запись нашей беседы, когда вы в первый раз изволили дать трещинку? А я, словно капля, в трещинку – юрк, юрк и затаился... И ждал, пока мороз ударит... Лед камень рвет, словно порох, Яков Павлович...
– Ну и какой же вам смысл меня шельмовать? Каков прок? – спросил Колаковский, хрустнув пальцами так, что гримаса свела лицо немца.
– Прок таков, чтоб другим было неповадно финтить! – отрезал Бауэрмайстер.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.