Кто привел в дом министра Мясоедова, неизвестно. Он появился там, находясь в положении весьма сложном.

Полковник генерального штаба Ивантеев тщетно пытался понять истоки этой дружбы.

Сколько ни пытался он, – имел тревожные сигналы, переданные ему русскими разведчиками из Берлина о Мясоедове, как об агенте немцев, – ни Сухомлинов, ни министр внутренних дел к материалам о полковнике его не подпускали.

Косвенные улики так и оставались уликами косвенными – до той поры, пока не началась война и Колаковский не проник в германскую разведку.

А имей Ивантеев возможность вовремя получить материалы, хранимые в досье охранки и на Мясоедова и на Сухомлинова, сотни тысяч русских жизней можно было бы сохранить от погибели...

Обратимся к показаниям директора царской охранки Белецкого.

«...Из дел, особо интересовавших Сухомлинова, – сообщает Белецкий, – было три: во-первых, урегулирование вопроса о постановке агентуры в войсках; во-вторых, о волнениях в Туркестанском лагере, в коих он обвинял генерала Самсонова, и, в-третьих, полковник Мясоедов. В свое время тот был уволен из корпуса жандармов. В течение ряда лет Мясоедов тщетно пытался, прибегая к высоким связям, вернуться обратно на службу в корпус жандармов, откуда он был уволен при генерале Курлове, распоряжением покойного П. А. Столыпина.

Мясоедова я знал еще по своей службе в Ковенской губернии, при поездках в Кретинген, Тауроген и другие наши пограничные пункты. Мясоедов состоял на службе в ту пору в качестве старшего жандармского офицера, осуществлявшего наблюдение как за проезжающими через эту границу лицами, так и по секретным поручениям департамента полиции и корпуса жандармов. В этом пункте Мясоедов служил долгое время и сумел быть полезным многим высокопоставленным лицам, в особенности их женам во время возвращения в Россию с купленными за границею вещами. Был в самых лучших отношениях со всеми пограничными властями Германии, пользовался особым вниманием к себе со стороны императора Вильгельма, всегда приглашавшего его на свои охоты в окрестностях, прилегающих к русской границе. Принимал участие в качестве коммерсанта-пайщика в германских и русских конторах и неоднократно в силу этого был на особом замечании чинов таможни и министерства финансов.

...Тем не менее Мясоедов был отчислен, а встретился я с ним вновь, когда я был приглашен к участию в работах совета по делам торговли и мореплавания по расширению добровольного флота, который мог бы в случае войны с Германией быть сильным подспорьем для нашего военного флота. С этой целью имелось в виду принять со стороны правительства все меры к тому, чтобы убить частную конкуренцию в лице «Восточно-азиатского общества» и других предприятий, созданных немецкими акционерами, при широкой поддержке германского производства. Во время продолжительных заседаний мне пришлось вступать в самые горячие дебаты именно с полковником Мясоедовым, являвшимся тогда одним из главных представителей «Восточно-азиатского пароходного общества».

Роль и значение этого общества были широко очерчены в «Торгово-промышленной газете» еще в 1905 – 1906 годах. Газета разоблачала деятельность этого и подобного рода пароходных предприятий, работавших в водах Прибалтийского края не столько с коммерческими, сколько со стратегическими и обследовательными – в интересах Германии – целями. Ввиду всех этих причин попытки Мясоедова вернуться в корпус оканчивались неудачей. Вследствие этого Мясоедов, не оставляя своего желания снова вступить в состав офицеров русской армии, как мне передавали, сблизился за границей с супругой Сухомлинова на почве оказания ей услуг, а затем и с ним самим. При приезде в Россию стал часто бывать у Сухомлиновых. Ввиду чего, когда он выразил желание поступить в генеральный штаб для борьбы с контршпионажем, Сухомлинов изъявил свое согласие. Но, получив о Мясоедове неодобрительный отзыв от министерства внутренних дел, лично обратился к министру внутренних дел А. А. Макарову с просьбой пересмотреть это дело. Когда А. А. Макарову была представлена мною в подробностях вся справка о Мясоедове, то он поручил мне отправиться к Сухомлинову и подробно его с нею ознакомить. Так как в этой справке явных улик, изобличающих Мясоедова, как лица, служащего интересам иностранной державы, не было, то Сухомлинов, узнав от меня, что эту справку составлял заведующий политическим отделом департамента полиции полковник Еремин, которого генерал Сухомлинов хорошо знал еще по Киеву, просил меня поручить Еремину прийти к нему со всеми подлинными переписками по делу Мясоедова.

Просмотрев все представленные Ереминым дела и выслушав доклад последнего об опасности допуска Мясоедова к делам особо секретного свойства генерального штаба, Сухомлинов тем не менее остался при своем первоначальном решении. Приказ о прикомандировании Мясоедова к генеральному штабу по отделу контрразведки через некоторое время состоялся. После этого Мясоедов явился ко мне и дал понять, что хотя департамент полиции и чинил ему препятствия к его назначению, но тем не менее этим самым только укрепил доверие к нему со стороны Сухомлинова. Сухомлинов просил меня допустить его к делам секретного свойства по политическому отделу для ознакомления с данными, могущими быть ему полезными в новой его должности. Получив от меня ответ, что все из интересующей его области департамент полиции, от имени министра внутренних дел, сообщает особо секретными письмами министру военному, Мясоедов тем не менее просил меня о разрешении, сославшись на то, что в данном случае эта просьба исходит не от него, а от военного министра. Хотя военный министр потом попросил министра внутренних дел оказывать в этом отношении содействие полковнику Мясоедову, но министр внутренних дел, которому я передал свое опасение в допуске Мясоедова к делам политического отдела, поручил мне продолжать старую систему сношения по делам о контршпионаже с министром военным. Я, переговорив с полковником Ереминым и Виссари-оновым, установил, чтобы во время заходов к Еремину полковника Мясоедова Еремин в вежливой форме, не обижая его, узнав о существе его просьб, отговаривался неимением в распоряжении департамента этих данных. Со своей стороны, и генерал Поливанов принял, как мне известно было из наведенной мною справки, ту же систему недопуска Мясоедова к делам и планам особо важного значения в деле обороны по генеральному штабу. Это вызвало по жалобе Мясоедова личное вмешательство генерала Сухомлинова и, если я не ошибаюсь, изменение по его приказанию заведенного ранее в этой области порядка в выделении известной группы дел в личное заведование полковника Мясоедова под его, министра, руководством...»

...Вот как работал агент Мясоедов под опекою военного министра Сухомлинова! Вот какие данные уходили в бронированные сейфы германского генерального штаба!

Вот какого уровня шпиона смогли разоблачить русские военные разведчики, несмотря на то, что действовали они прямо против воли царя, ибо заносили руку на его любимца Сухомлинова.

Казнь Мясоедова после приговора, вынесенного военным трибуналом в Варшаве, вызвала растерянность в германофильских кругах столицы, группировавшихся вокруг императрицы и Распутина.

Негодование было столь велико, что Сухомлинов был вынужден уйти в отставку.

Утечка информации из святая святых России была остановлена мужеством, умом и достоинством русского военного офицера Якова Колаковского, доставившего в генеральный штаб, в его разведывательное ведомство, ту главную улику, которая и позволила нанести удар по лагерю изменников.

Подвиг Колаковского, офицера русской военной разведки, позволил сделать достоянием гласности то, что тщательно скрывалось от народа, и кто знает, сколь много эта правда значила для тех, кто вскорости вышел на улицы Питера с оружием в руках – весною девятьсот семнадцатого...

_____________

1 В. И. ЛЕНИН Полное собрание сочинений, т. 34, с. 370.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.