В июле 1822 года завершен «Иванов вечер» – одна из лучших, на мой взгляд, баллад Жуковского. Здесь важно отметить редкостное единство формы и содержания. Интонационная свобода в сочетании с крепко сбитым стихом помогла создать увлекательный и взволнованный рассказ о событии. Баллада будто отчеканена Жуковским из драгоценного сплава:
До рассвета поднявшись, коня оседлал
Знаменитый Смальгольмский барон;
И без отдыха гнал, меж утесов и скал,
Он коня, торопясь в Бротерстон...
Драматическая коллизия разрешена в духе средневековых мистерий. Русский текст преисполнен таинственной поэтичности, сдержанной силы и напоминает, если подыскать сравнение в изобразительном искусстве, старинный дереворит, где тонкость и изящество линий, очерчивающих ситуацию, соседствуют с тяжелыми объемами, которые выражают трагедийное состояние. «Иванов вечер» вызвал неожиданное сопротивление цензуры и ожесточенную перепалку. В конфликт были вмешаны высшие власти, включая министра духовных дел и народного просвещения князя Голицына. Его клеврет Д. Рунич отчитывался перед начальством после разбирательства в следующих постыдных стереотипах: «Как баллада «Иванов вечер» не только полезного для ума и сердца не заключает, но и совершенно чужда всякой нравственной цели...» Пушкин спустя десятилетие назвал балладу «славной». И все же Жуковский одолел цензуру, настоял на своем, и Голицына понятия о приличии вынудили отступить. Но Рылеев так и не смог отстоять ее в «Полярной звезде», и она увидела свет лишь в 1824 году. Беспардонная атака цензуры на Жуковского была зловещим предвестником надвигающейся бури, которая вскоре задела различные военные, гражданские и культурные слои. Александровская эпоха медленно клонилась к закату.
За три десятилетия баллада как жанр получила небывалое развитие в творчестве Жуковского. Ее формальные признаки отвечали романтизированному ощущению реальности и, кроме того, коррелировали с литературными наклонностями, которые никогда не тяготели к крупным полотнам, но вместе с тем стремились к завершенным сюжетно, психологически исчерпанным и пространственно отграниченным вариантам. Непревзойденным достижением в балладном наследии Жуковского считается «Светлана», которая до сих пор служит блистательным образцом народности, органически впитавшим вековой национальный опыт. Жуковский в «Светлане» показал себя зрелым мастером, мыслящим широкомасштабно, безукоризненно владеющим разноплановыми техническими приемами. Умение выпукло, даже пастозно, и вместе с тем скупо, почти сухо, одним штрихом воссоздать разные по настроению сцены и богатая звуковая оркестровка избранной темы покорили сразу любителей словесности. «Светлану» Жуковский преподнес А. А. Протасовой в дар ко дню свадьбы. А теперь уже нет в России человека, не знающего вступительных строк баллады:
Раз в Крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали...
В «Светлане» всего двести восемьдесят строк, но впечатление размаха и монументальности возникает мгновенно. Это достигается обобщенностью характеров, типизацией бытовой ситуации, которая под пером Жуковского приобретает черты значительности, и, безусловно, композицией, весьма искусной и своеобычной, соединенной корнями с живой традицией. Казалось, что особенного? Неизощренная картинка кануна сельского праздника, несколько очищенная и романтизированная в духе эпохи, когда торжествовал ампир, с утешительным финалом и нравоучительным выводом. Но конструкция, облеченная в прелестные стихи и скульптурно вылепленная, превращается в нашем сознании в реалистический рассказ о женской доле. Суть не только в использовании Жуковским народных мотивов. Сердцевина поэтического успеха в том, что Жуковский добился эмоционального раскрытия характера девушки.
Пролог баллады, предваряющий чудесную встречу с женихом, нетороплив и изложен в свободной классической манере. Он энергично и без излишних отступлений вводит нас в обстановку:
Тускло светится луна
В сумраке тумана –
Молчалива и грустна
Милая Светлана.
Хор подруг, как в древнегреческой трагедии, оттеняет ее душевное состояние, продвигая вперед действие и пунктиром намечая сюжет:
«Что, подруженька, с тобой?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Спорт в нашей жизни
Умеешь ли ты ценить мелочи, быть внимательным в пустяках? Тебе некогда? Но, может, она и состоит из цепочки мелочей, эта трудная семейная жизнь?