«Жигули» меня опередили. Быстро и ловко вырулили между людьми и выскочили на центральную улицу. Я же, пока снял с ручного тормоза и развернул свою машину, упустил время и не успел выехать: несли покойницу.

Людей было немного, но они так растянулись, шагая за машиной с открытым кузовом, где лежал гроб, что вся улица была занята и движение транспорта приостановилось.

Я посмотрел на покойницу. Это была старая, совершенно седая женщина.

Наверху, за газоном, который только что зазеленел, стоял маленький автобус. К нему подходили люди, сопровождающие покойницу, останавливались, некоторое время неловко топтались, и постепенно их оставалось меньше и меньше.

Затем оставшиеся – наверное, родственники, друзья, соседи – медленно поднялись в автобус и поехали следом за машиной с гробом.

Весна полностью вступила в свои права. Потеплело. Дующий со стороны Нарикалы легкий ветерок, время от времени покачивая стоящие вдоль дороги деревья, шелестел листвой.

Напротив меня за центральной улицей стояло освещенное солнцем трехэтажное здание. Оно было построено из старого плоского грузинского кирпича красноватого цвета.

Из машины не было видно, но я знал, что за трехэтажным зданием, построенным из грузинского кирпича, стоял еще один домик – двухэтажный. Немного пониже него – школа. Затем женская парикмахерская, газетный киоск и цветочный магазин...

А если бы вы свернули, спустились к Куре и прошли до Анчихатского квартала, до старых улочек и переулков, то еще издали бы увидели каменный дом, огороженный высоким забором.

Дом был двухэтажный, с маленьким двориком. Покрашенный в яркие цвета С балкона первого этажа, который едва возвышался над землей, на резной балкон второго этажа вела косая, шаткая деревянная лестница.

Прямо у входа во дворик, рядом с водопроводным краном, торчащим из кирпичной кладки, стоял тополь. Наполовину засохший, старый, искореженный тополь...

Мои воспоминания прервал шум двигателей. Улица была свободной. Я выехал на магистраль и пристроился за машинами, следующими к. кладбищу.

Цепь воспоминаний не прерывалась. В моей памяти вновь явственно всплывали картины прошлого. Как долг, как годами не оплаченный долг тревожили сердце эти воспоминания...

И тогда стояла весна. Необычайно запоздалая, дождливая, прохладная весна.

Тбилиси военного времени. Затемненный, с запертыми дверьми. Скверы и сады, где были вырыты бомбоубежища. Затихший, печальный Тбилиси.

По улицам ходили патрульные. У хлебных магазинов становились все длиннее очереди, появляющиеся с рассветом.

Останавливался прохожий, доставал кремневую зажигалку, высекал искру,

подносил затлевший фитиль к «козьей ножке» и тут же:

– Разрешите?

– Простите, пожалуйста!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.