Нестроевой пленный, конечно, не был подарком. Ладно бы писарь, штабист какой, а то ездовой! Что он мог знать, кроме сена и лошадей?
— Я же говорил, жокей, — презрительно сказал Калинушкин. — Он и весит-то тридцать два с пистолетом!
«Да, не повезло, — подумал Баландин. — На кой черт нам этот конюх?»
Но все равно спросил:
— Знает ли он, где самолеты?
Выслушав Одинцова, пленный утвердительно кивнул. Кивок был понятен и без перевода, и разведчики переглянулись уже с интересом.
— Плакали твои сто граммов, Федор.
— Шут с ними, командир! Я этому эскимосу Мунко и закуску бесплатно выставлю!
Пленный снова заговорил — возбужденно, пробуя даже жестикулировать.
— Развяжите его, — приказал Баландин. Одинцов едва успевал переводить:
— Самолеты недалеко, километрах в восьми. Там озеро. Пятнадцать машин. Летчики живут там же, в казарме. Ун Да-син часто бывает там. Возит летчикам продукты и белье. Он ненавидит японцев. Они убили его брата. Это было еще до войны, когда строились укрепления на островах. Их строили китайцы и корейцы. Потом рабочих уничтожали — вывозили ночью в море и топили. Ун с братом работали на соседнем острове. Весь их отряд тоже утопили. Четыре тысячи человек. Ун спасся чудом. Его подобрали в море рыбаки. Так он попал сюда. У него не было ни документов, ни жилья, и он стал батраком. Потом пошел в армию вместо сына хозяина. Он не мог отказаться: хозяин грозил его выдать. Тогда бы Уна расстреляли.
— Ничего себе, житуха, — сказал Калинушкин. — Либо к рыбам на корм, либо к стенке. Ну и паразиты!
— Самурай, он самурай и есть. Сам себе кишки выпустит, не то что другому. Фашист, в общем, — заключил Рында.
Разведчики замолчали, глядя на пленного с откровенной жалостью.
Молчал и пленный. Его руки нервно шарили по одежде, а по смуглому, отмеченному печатью страданий лицу пробегали судороги. Казалось, корейца терзают какие-то тайные видения.
— Как охраняются самолеты? — прервал Баландин молчание.
— Хорошо. Кроме летчиков, на озере расположен караульный взвод. Пулеметы на вышках. У плотины — в дотах.
— Плотина?
— Да. Там есть плотина. Баландин едва сдерживал радость.
Плотина, плотина... Это уже было кое-что. Вернее, все.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.