В 1972 году с Балтийского завода было уволено 125 человек за прогулы. По сравнению с общим числом балтийцев цифра эта кажется ничтожной. И все-таки: сто двадцать пять работников, сто двадцать пять пар рабочих рук «уплыли» с завода, а ведь в расчете и на них составлялся напряженный производственный план.

Эти сто двадцать пять человек должны были очень досадить администрации, чтобы их решили уволить. Для разовых, «непрофессиональных» прогульщиков существует целая система более мягких наказаний. Их клеймят позором в «молниях» комсомольского прожектора, стыдят на производственных совещаниях, им предоставляют отпуска в зимние месяцы, отодвигают очередь на квартиру и, наконец, самых злостных лишают тринадцатой зарплаты и обсуждают их поведение на товарищеском суде. Увольнение — крайняя мера, на которую решаются с большой неохотой: на заводе не хватает рабочих рук.

«Разовых» прогульщиков на заводе уже не десятки. В прошлом году здесь зарегистрировано 1 405 прогулов: их совершили 895 человек.

Балтийский завод — первоклассное предприятие, доблестно выполняющее свои обязательства перед государством. На общем благополучном фоне случайные нарушители (на счету каждого, как видно, меньше полутора потерянных рабочих дней) выглядят вполне безобидно. Но если такую цифру помножить на количество прогульщиков, обретающихся на тысячах предприятий страны!..

Нынешний, третий год пятилетки — решающий в борьбе за выполнение ее планов. Неизмеримо вырастает цена каждой рабочей минуты, ответственность работника за дело, ему доверенное. Ежедневно газеты сообщают о ярких примерах самоотверженного отношения к труду. А рядом с передовиком все-таки уживается нарушитель дисциплины. В чем причины этого явления!

— Алексей Васильевич, может быть, вначале стоит сформулировать, кто таков недисциплинированный работник!

— Это, конечно, не только прогульщик и не только тот, кто опаздывает на работу или любит посидеть в «курилке». Есть и такая разновидность нарушителей — они являются на работу минута в минуту и уходят вовремя, а работают — «еле-еле душа в теле». Дисциплина — это не просто формальное соблюдение правил трудового распорядка, это полная, сознательная отдача делу. Ни один мастер, ни один начальник цеха не знает, как ты можешь сегодня поработать; отдача зависит только от тебя. Дисциплина, конечно, невозможна без самодисциплины, которая проявляется не только на людях, но и когда человек один на один с собой.

Чем оборачивается недисциплинированность? Скажем, плохим качеством работы. Неожиданно звучит? Нет, плохое качество есть нарушение технологии, или, по-другому, технологической дисциплины. Вот и выходит: недобросовестный работник — он же недисциплинированный. То же самое можно сказать о мало знающем или сидящем не на своем месте человеке. Они иногда «нарушители» поневоле, но окружающим от этого не легче.

В цех не завезли заготовки. Недобросовестным оказался завод-поставщик. Но и поставщик будто бы не виноват — ему вовремя не поставили материал. А тому — сырье. А почему сырья не нашлось? Оказывается, комбинат, обязанный выслать сырье, еще не достроен. Не достроен потому, что проектировщики не приготовили вовремя документацию... Наша страна миллионами сообщающихся сосудов связана в один организм. Я хорошо поработал — всем хорошо. Кто-то за тысячу километров сработает плохо — и мне худо. Такая система умножает нашу силу, но может, оказывается, и уменьшить, если на каком-то этапе делом занимаются недобросовестные, недисциплинированные люди.

Есть ведь и такой вид дисциплины — исполнительская. Если бы все распоряжения исполнялись вовремя, обязательно исполнялись, какие бы резервы открылись!

— Вы знаете, наверное, об интересном опыте ваших земляков с производственного объединения «Светлана». Там создана инспекция контроля исполнения; она вооружена электронной машиной, в задачу которой входит напоминать о сроках работ. Если кто-либо не выполнил распоряжения или не уложился в указанное время, его лишают части премии. Как сообщил в своем интервью «Правде» генеральный директор объединения Л. П. Филатов, почти каждый документ выполняется с первого чтения.

— Такой четкости в организации труда стоит поучиться руководителям и других заводов. Мы привыкли говорить, что ритм жизни людей все ускоряется. Убыстряется и ритм производства, цена рабочей минуты растет. Значит, растут и убытки, которые несет общество из-за нарушителей дисциплины.

— Что, по-вашему, делает человека нарушителем! Как, например, влияют условия труда, его организация, обстановка в коллективе на отношение к делу!

— Мы недавно выполняли срочный заказ — спускали ледокол. Это было дело всего завода. Вся производственная цепочка — от закладки корабля на стапеле до вспомогательных цехов — была наэлектризована. По ходу выполнения работ появлялись «молнии», успех каждого становился известен товарищам. Обстановка создалась такая, что мы за два месяца горы свернули. . Поскольку заказ шел срочный, вовремя обеспечивали фронтом работ, сбоя в ритме нельзя было допустить. В эти два месяца, сколько я помню, не возникало разговоров о дисциплине. А к обычным заказам на предприятиях и отношение обычное. Начальство может клятвенно заверить, что добьется поступления материалов, а слова не сдержать. Вот тебе и простой. Отсюда идет цепная реакция — рабочие расхолаживаются. И тут же начинает звучать слово «дисциплина».

— Кроме материального, здесь есть и моральный убыток. На производстве быстро постигается «железное» правило — сколько бы ни было простоев в течение месяца, за последнюю декаду штурмом, авралом план все равно «выгонят». Это не может не действовать развращающе. Разболтанность работника — прямое следствие разболтанности производства. Вам не кажется, что для некоторых рабочих опоздание, прогул — неосознанная форма протеста против беспорядков в цехе!

— Конечно, плохая организация труда, простои — сильнейший стимул недисциплинированности, я об этом и говорю. Штурмовщина — понятие нам знакомое. Но оправданием прогулов никак, с моей точки зрения, служить не может. Если ты чем-то недоволен, не держи кукиш в кармане, а выступи открыто. Примерно каждый месяц у нас бывают производственные собрания, где присутствуют все мастера и руководство цеха. На собраниях все, кто шумит в «курилке», молчат. Спрашивается, почему? Может быть, боятся критиковать? Да нет, наш начальник цеха на крючок за критику не берет. Я сам часто с критикой выступал, и вот — жив, здоров. Некоторые говорят: «У Чуева спина крепкая, ему можно критиковать, его не своротишь». Но и я молодым был и всегда старался говорить, что думал, а не молчать по принципу «моя хата с краю».

Но, думается, молчат не только из боязни мести за критику, а оттого, что у самих «рыльце в пушку». Молчат и на всякий случай — а вдруг, думает молчун, провинюсь, мне, мол, критика и аукнется. Что-то похожее нередко происходит на товарищеских судах, где обсуждают нарушителей трудовой дисциплины. Пожурят их, пожурят, да так, вяло, а после еще какой-нибудь доброхот подойдет к «обвиняемому», похлопает по плечу: «Не гороюй, перемелется». Это не доброта, а трусость. Этим «зарабатывают» прощение на будущее: я смолчу, и он, когда я прогуляю, смолчит. Короче: чтобы критиковать, нужно иметь моральное право и уверенность, что завтра тебя твоими же словами не уколют.

Я за такой протест, о котором громко заявляют на собрании, где можно все обсудить и принять меры.

— А от чего зависит правильная организация труда!

— Огромную роль должны играть мастера, как их называют, средние командиры производства. Почему именно мастер, а не инженер, технолог, наконец, начальник цеха? Мастер — человек, с которым рабочий соприкасается чаще всего. Молодые, глядя на него, составляют себе представление о «начальстве», о его уровне знаний. Сейчас фигура мастера, мне кажется, утрачивает свое прежнее значение. Мы раньше понятия не имели, где кабинет начальника цеха. Все производственные вопросы решал мастер. Это была настоящая центральная фигура. Я до сих пор помню (40 лет прошло, а помню) нашего комсорга Валю Орехову, профорга Лейкина, не уходит из памяти и мой первый мастер Дмитрий Анатольевич Бессонов, он погиб на фронте. Дмитрий Анатольевич издали видел, как мы работаем, и, бывало, только что-то не заладится, хочешь к мастеру обратиться, а он уже рядом стоит. Не дай бог заслужить его замечание! Так все складывалось, что авторитет мастера для нас был превыше всего.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.