Слово о партбилете

— Непривычна тишина, Алексей Федорович... Да и на душе непорядок. Мира пока нет, а в военное время тишина вроде дремы. Снаружи будто и покой, а нервные сплетения организма чересчур туго закручены, держатся на пределе...

— А личную свою причину знаешь? — спросил я.

— Моя личная причина в неопределенности личности. Своей собственной — какая она теперь есть...

Странный ответ. Но по тому времени, хоть и недостаточно ясный, очень даже верный.

Точно так и я — давным-давно отвык от тишины, покоя, теплого помещения. Казалось бы, радоваться надо — заняться необходимым и нужным партии делом. Отвоевался — теперь отчитываюсь. Меня уже поставили в известность, что вот-вот пошлют на работу в одну из освобожденных областей. Семья в целости и сохранности вернулась из далекого Орска в Чернигов, в бытовом отношении устроилась неплохо... Какого ж мне рожна еще надо?

Я ощущал и весьма даже остро «неопределенность собственной личности». Генерал в полной форме, с погонами на плечах, не больной, не раненый, но ведь генерал-то не настоящий, а партизанский. Кончилась партизанская война у нас на Украине. На помощь восставшим словакам меня не послали. Напомнили, что прямое мое дело — партийная работа. Пора приниматься за восстановление разрушенного. А пока что... велели писать отчет.

«Что ж, надо так надо!» — говорил я себе и при этом тяжело вздыхал. Не обиженный, наградами не обойденный. Две Звезды Героя Советского Союза украшали мою грудь... И все-таки чего-то недоставало.

— Павло! — толкнул я как-то под вечер своего старого партизанского товарища, уставившегося в чистый лист бумаги. — Вижу, ведь ни черта не выходит. Скажи честно, что тебе вспоминается, когда поглядываешь на тех, кто ищет чего-то в развалинах домов. Молчишь. А я скажу — предстает перед твоим мысленным взором тот самый дом, где меж кирпичами замурованный лежит...

Павел Васильевич Днепровский был одним из самых спокойных подпольщиков. Но тут он взорвался:

— Ну чего чепляетесь, дразнитесь, як мальчишка! Когда б не вы, я б не прятал партбилет, а сдал в отряде, там заховали б его в железный сейф... По вашей милости хожу теперь, як неприкаянный.

— Не кипятись, Павло. И я, как ты, маюсь...

...Глядя в окно на людей с ломиками, я поминутно вспоминал: где-то в Лисовых Сорочинцах, Ново-Девицкого района, на приусадебном участке Ивана Симоненко зарыты мои подлинные документы — партийный билет, удостоверения члена ЦК КП(б)У, депутата Верховного Совета СССР и УССР, первый мой орден Ленина...

Что же, собственно, меня беспокоило и волновало? Никто не подвергал сомнению мои боевые заслуги, в здание ЦК меня пропускали, не спрашивая документов. Но... партбилета-то у меня не было. И такое, казалось бы, не очень существенное обстоятельство мешало мне, не давало покоя, никак не мог сосредоточиться. Надо писать, диктовать, подбирать наиболее характерные и значительные приказы, донесения, директивы, а я... думал, думал, думал. Ведь это даже и не мысль. Просто беспокойство. Вроде бы я не тот, не настоящий, потерял прошлое, места себе не нахожу. В конце концов не выдержал — попросился на прием к секретарю ЦК тов. Коротченко:

— Разрешите, Демьян Сергеевич, отпуск хотя бы на неделю. Необходимо съездить на Черниговщину.

— Зачем? Вы нездоровы? Жена заболела?

— Голова не варит — изболелась душа. Хочу смотаться в Лисовые Со-рочинцы, откопать свой партбилет и... прочие документы.

Коротченко нахмурился:

— Что за фантазия, товарищ Федоров? У вас ведь, кажется, все в порядке? Мы вас знаем, в вашей партийности никто не сомневается. Если тайник цел — документы никуда не денутся. Завершите работу, сдадите, тогда и поедете. Вы же знаете — на сей счет есть указание ЦК ВКП(б) — сводный отчет о деятельности партизан и подпольщиков Украины прислать не позднее конца мая. Кроме того, в Секретариате ЦК ВКП(б) рассматривается вопрос — куда и на какую должность вас направить... Следовательно, уезжать нельзя.

Я упрямо настаивал:

— Демьян Сергеевич, нельзя на неделю — отпустите хоть на три дня!.. Вообразите, что ваш партбилет лежит закопанный в земле. И не только партбилет — все документы... Весна, тает снег, идут дожди...