Митька лежит на траве, как распятый, раскинув руки, голый до пояса.

Жарко. Вокруг пахнет деревом и печеным хлебом. Рабочие, пообедав, ушли отдыхать в тайгу.

Митька лежит неподалеку от реки на открытом месте. Солнце пронизывает тело раскаленными иглами. На лице испарина. Лень шевельнуться.

— Валяй в холодок! — кричит ему Василий. — А то, чего гляди, сам загоришься и тайгу подожжешь.

Глаза у Митьки закрыты, но он представляет, как Василий похлопывает свою загорелую грудь и как смотрит на него, усмехаясь, щуря красивые, чуть навыкате бараньи глаза.

Митька хочет вернуться домой таким чернокожим, чтоб на него оборачивались, когда он будет идти по улице. Чтоб мама, открыв ему дверь, всплеснула руками, не от восторга, разумеется.

— На кого я похож, мамочка?

— На дурака, — спокойно ответит она.

— Мамочка, ты всегда рассуждаешь только с медицинской точки зрения. А давай попробуем с эстетической.

Уезжая, он сказал матери:

— Заработаю мешок денег, и ты сможешь взять отпуск за свой счет.

— Не наделай, пожалуйста, долгов.

Второй месяц работает Митька на реке, формирует плоты. Денег зарабатывает негусто. На обратную дорогу хватит. Да еще пара бумажек в кармане останется. Люди здесь смотрят на него как на малого неразумного. Стоило ехать за тридевять земель. Чудило! И он часто ловит их добродушно-насмешливые взгляды.

Митька приподнимает голову. Видит распростертое тело Василия. Видит реку, белую от ослепительного солнца. Река здесь широкая, быстрая, неразговорчивая. По ней приходят катера, чтобы зацепить плоты и потянуть в обратный путь.

Выходят на берег капитаны. Совсем непохожие на капитанов: в спецовках, измазанные мазутом. Они умывают в холодной реке обожженные ветром лица. Они сидят вечером у костра и громко пьют чай со смородиновым листом. Они рассказывают, как долго пришлось стоять у порогов. Образовалась плита. Думали взрывать ее динамитом. Но полили дожди, и с гор пришла вода. Митька слушает внимательно и жадно. За эту навигацию трижды переворачивались катера. Митька просит, чтоб его как-нибудь взяли с собой. «Можно взять, отчего ж не взять, — говорят капитаны. — Только у порогов высадим, а то потом отвечай за тебя».

...Митька больше не выдерживает натиска солнца. Он балансирует по бревнам, перепрыгивает через них, вбегает в реку. Течение бросает его в сторону и несет легко, как щепку. Митьке и страшно и весело. Пробиться к берегу — нелегкая задача. Но вот он нащупывает дно и несколько минут стоит в воде, как пьяный. Наконец выбирается на берег, медленно идет к Василию и валится рядом с ним.

Трава в кустах высокая, острая. Пахнет землей, грибами. Громадные руки Василия расслабленно лежат вдоль тела. На правой руке анкетные данные: Василий Башмаев 5 августа 1936 года. На другой, у самого предплечья, — сердце, пронзенное стрелой и надпись: «Катя, люби меня, как я тебя». Василий — парень веселый. Он смеется громко, как будто полощет горло. О себе рассказывает легко и безжалостно. Работал на заводе. Потом схватил «трояк» за хулиганство, «уехали» на Енисей, научили в бревнушки играть. Теперь не тянет его в город. Летом плоты формирует. Зимой в деревне живет, плотничает.

Как-то Митька спросил его о Катерине.

— Была, да сплыла, — ответил он коротко. — Теперь я женатый. А о Катерине одна память, что на руке.

Митька наклоняется к Василию.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.