Моя «Гренада» и твоя «Гармонь».

...Обычно он долго отказывался писать статью («Ну какой я критик! А потом, поучать не люблю!»), но, видимо, комсомольская душа его сдавалась наконец под натиском родной для него «Комсомолки». Осенью 1962 года он много и охотно писал для нее. Вернее, делал наброски, потом диктовал. Так появились его статьи «Мы, как знамя, поднимем песню», «Поэт-гражданин» (перед совещанием молодых писателей) и другие.

Но и здесь он оставался поэтом прежде всего, яростно восставал против «обязательных» к случаю фраз, ехидничал, подтрунивал и все предложения в конце концов перевертывал по-своему, по-светловски...

Жил он тогда еще в проезде Художественного театра. Приехав по поручению редакции, я нервничал: статью нужно было засылать в набор сегодня же, а он упрямо твердил:

— Нет, все это что-то не то... Давай еще посмотрим.

И снова диктовал:

— Высшее счастье для поэта, когда его хорошо знают. Знают многие. Причем не скандальной окололитературной известностью, а через признание его поэзии как близкого друга, лично дорогого, без которого нельзя обойтись. Есть же, право, такая поэзия. Представьте, вы просыпаетесь утром, а ее нет. Вы почувствуете себя обокраденным. Насколько беднее станет мир.

И добавил:

— Мне всегда хотелось быть причастным к такой поэзии.

— Ну вам-то грех обижаться, Михаил Аркадьевич! Помните, выступая, вы забыли строку. Вам весь стадион подсказывал. Я уж не говорю о «Каховке» и «Гренаде».

— При чем здесь «обижаться или не обижаться»! — Он рассердился. — Важно не писать однодневок или никому не нужных виршей. В этом главное. А еще мне хочется, не знаю удобно ли, знаешь, что написать?

— Диктуйте.

— А еще мне хочется, чтобы после моей смерти кому-нибудь на земле стало грустно. И чтобы этот кто-нибудь снял с полки томик Светлова и молча полистал его...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.